Некоторые из них умерли молодыми. Эмили Бронте от туберкулеза – бича всей семьи; Джейн Остен – от женской болезни, которую в наши дни могли бы вылечить; Филдинг – из-за разгульной жизни в молодости; Бальзак – из-за непомерного труда и нездорового образа жизни. Но и за это скупо отведенное им время они – за исключением Эмили Бронте, написавшей только один роман и несколько стихотворений – создали очень много. Вспомним, что творческий период Джейн Остен продолжался меньше десяти лет. Они усердно работали, и, по дошедшим до нас сведениям, делали это с методичным тщанием. Заявление представителя богемы, что он пишет, только «когда в настроении» или «когда дух пробуждается в нем», не имеет к ним никакого отношения; какой бы разгульной, чуждой условности ни была их жизнь, но, когда наступало время работы, они садились за письменный стол с точностью офисного клерка. Их трудолюбию можно только удивляться.

Но не все качества этих писателей достойны похвалы. Они в высшей степени эгоцентричны. Работа для них важнее всего, ради нее они могут принести в жертву не моргнув глазом каждого, кто оказывается рядом. К окружающим они невнимательны – эгоистичные и упрямые. Никакого самообладания – им и в голову не приходит, что их прихоть может причинить боль другим. Они не склонны обременять себя браком, но если женятся, то по причине врожденной раздражительности или непостоянства не приносят супругам счастья. Мне кажется, в браке они ищут спасения от внутренней сумятицы чувств – вот угомонятся и обретут мир и покой; им кажется, что семья – якорь, бросив который, они спасут себя от грозных волн бурного мира. Но спасение, мир, покой, безопасность – не для их темперамента. Супружество – постоянный компромисс, а как они могут идти на компромисс, если эгоизм – сущность их природы? У них случаются любовные увлечения, но они не приносят удовлетворения ни им самим, ни объектам их мимолетной влюбленности. И это понятно: настоящая любовь уступает, она бескорыстна и нежна. Но нежность, бескорыстие и самопожертвование – не их добродетели. За исключением психически устойчивого Филдинга и страстного Толстого, никто из них не был одарен в сексуальном плане. Есть мнение, что любовная связь скорее тешила их тщеславие или должна была доказать мужественность, чем говорила о безумном увлечении. Рискну предположить, что, добившись победы, они с облегчением возвращались к работе.

Но будем считать все сказанное черновой работой. Я оставил без внимания окружение и господствующие представления в той среде, где жили писатели, хотя понятно, что это не могло не оказать на них влияния. За исключением «Тома Джонса» все рассмотренные мною романы относятся к девятнадцатому столетию. Это период социальных, промышленных и политических революций, когда менялся образ жизни, менялось мировоззрение, не претерпевшее больших изменений за жизнь предыдущих поколений. Возможно, такой период, когда старые принципы не принимаются безоговорочно, когда в обществе происходит брожение, а жизнь превращается в новое, волнующее приключение, приводит к созданию необыкновенных героев и необыкновенных романов; но у меня нет ни места, ни необходимых знаний, чтобы уделить внимание этому сложному вопросу.

Я выбрал нескольких авторов, о которых что-то знал, и сделал несколько обобщений по их поводу, которые в том или другом случае могут показаться безосновательными. Нам мало что известно о Джейн Остен, но из того, что мы знаем, можно сделать вывод, что она обладала всеми женскими добродетелями, не будучи идеальным образцом, с которым никому не хотелось иметь дело. Я прекрасно понимаю, что не сумел ни на ее примере, ни на примере остальных показать, что именно сделало их великими писателями. Все они, кроме Толстого, принадлежали к среднему классу, и я ничего не нашел в их предках, в их происхождении, что объясняло бы наличие у них этого бесценного дара. Откуда он происходит, из чего состоит, как проявляется – все необъяснимо. Это чудо природы. Похоже, многое зависит от личности, а личность состоит из достойных уважения качеств и больших недостатков. Прожив с такими разными личностями долгое время – посредством их книг, чтения биографий и писем, должен признать, что в целом они не были приятными людьми. С ними хотелось бы познакомиться, потому что, повторюсь, кроме Эмили Бронте, с ее патологической застенчивостью, все они были замечательными собеседниками. Но жить с ними никому не пожелаешь.

Я хочу закончить этот постскриптум несколькими выдержками из одной книги Уайтхеда, которую как раз перечитывал, когда писал эти строки. Мне кажется, они подводят итог тем размышлениям, которые приходили мне на ум во время работы над книгой.

«Людям требуется нечто, что заняло бы их на время, вырвало из привычной рутины. Великое искусство – больше, чем недолгая передышка. Оно способствует духовным приобретениям, проявляя себя тем, что дарит непосредственное наслаждение и одновременно просвещает внутренний мир. Это просвещение неотделимо от наслаждения и свершается через него. Оно преображает душу, настраивая ее на постоянное осмысление ценностей, лежащих за пределами предыдущего “я”».

А последнюю фразу можно применить как к авторам упомянутых книг, так и к самим книгам:

«Мы не должны, однако, ждать только одних достоинств. Следует довольствоваться даже просто чем-то настолько необычным, что нам становится интересно».

Автор выражает благодарность издательству «Рутледж и Кеган Пол» за разрешение цитировать произведение профессора Дж. Робертсона «Жизнь и труд Гете», «Меркюр де Франс» – за разрешение цитировать «Письма к матери» Поля Леото, а также издательству «Джонатан Кейп» – за цитату из автобиографии Джона Марри «Меж двух миров».

Думаю, следует объяснить читателю, почему именно теперь, когда все, что можно сказать о Гете, давно уже сказано, я решил писать эссе о его романах. Исключительно для собственного удовольствия; если и существуют причины более уважительные, мне они неизвестны.

В детстве я говорил по-французски лучше, чем по-английски. В юности провел год в Германии и слушал лекции в университете, учил немецкий. Читал стихи, но лишь по программе. Лирика Гете – первые стихи, прочитанные для души, и, наверное, поэтому, возвращаясь к ним теперь, я ощущаю тот же восторг, что и больше полувека назад. Я вижу не просто строки, но и мою юность в Гейдельберге: древний замок, дощатую тропу на Кёнигштуль, прекрасную долину Неккара, коньки зимой, катание на лодках летом; я вспоминаю бесконечные разговоры об искусстве и литературе, свободе воли и детерминизме, вспоминаю первую любовь, хотя, видит Бог, тогда не понимал, что это была она.

Именно в то время читал я романы Гете. А перечел снова лишь несколько лет назад, когда после долгого перерыва стал бывать в Германии.

Гете написал три романа: «Страдания юного Вертера», «Годы учения Вильгельма Мейстера» с продолжением и «Избирательное сродство». Самый значительный из них и самый интересный – «Годы учения Вильгельма Мейстера». Думаю, в Англии его теперь читают только студенты. Собственно, и причин-то читать немного. Вот разве что книга яркая и увлекательная, полная реализма и одновременно романтики; персонажи удивительные, совершенно живые и энергично выписанные, в романе немало великолепно сделанных сцен и даже две комические, что у Гете редкость. Страницы «Вильгельма Мейстера» пересыпаны стихами – прекрасными и трогательными, как и вся лирика автора, да еще там есть рассуждения о Гамлете, которые многие выдающиеся критики признали весьма тонким анализом неоднозначного характера принца датского… Ну и тема романа представляет несомненный интерес. Если вопреки всем достоинствам роман в целом неудачный, то лишь оттого, что автору, несмотря на его гений, мощь ума и знание жизни, недоставало особого дара, чтобы стать не только великим поэтом, но и великим романистом.