— А скажите, мистер Коэн, кто станет директором фонда «Ремаген»?

— Профессор Луиджи Ферпоцци.

И банк «Лестер», и группа «Барон» в следующем году покоряли всё новые вершины. Флорентина посетила отели на Ближнем Востоке и в Африке. Король Эробо дал приём в её честь, когда она прибыла в Намбаве. Флорентина пообещала построить отель в столице, но от неё так и не удалось добиться объяснения, почему банк «Лестер» не участвует в новом международном кредите королю.

Уильям хорошо закончил первый год обучения в школе Святого Павла, проявив такую же склонность к математике, как и его отец. Успехи Аннабель были не столь разительны, хотя её учительница и отметила, что она стала заниматься гораздо лучше.

* * *

На шестой год работы в качестве президента группы Флорентина вдруг обнаружила, что повторяется. Группа «Барон» была теперь такой эффективной, а команда её менеджеров — такой компетентной, что никто даже не обратил внимания, когда однажды утром она не пришла на работу.

В тот вечер Флорентина сказала Ричарду:

— Мне стало скучно. Пришло время заняться чем-нибудь ещё, кроме наращивания империи моего отца.

Ричард улыбнулся, но промолчал.

— Догадайся с трёх раз, кто это.

— Ну, хотя бы намекни, — сказала Флорентина, раздражённая тем, что голос в телефонной трубке ей знаком, но она не может определить, кому он принадлежит.

— Красивый интеллигентный национальный идол.

— Пол Ньюман?

— Холодно.

— Роберт Редфорд?

— Ещё холоднее. Последний шанс.

— Мне нужна подсказка.

— Отвратительный французский, почти такой же английский, и влюблён в тебя.

— Эдвард, Эдвард Винчестер! Голос из прошлого, только звучит так, будто ты совсем не изменился.

— Не надо выдавать желаемое за действительное. Мне уже сорок, кстати, и тебе будет столько же в будущем году.

— Как же так может быть, если мне в этом году исполнилось двадцать четыре?

— Как, опять?

— Нет, я последние пятнадцать лет пролежала в холодильнике.

— Я бы так не сказал: я ведь слежу за твоими успехами. Ты становишься всё сильнее и сильнее.

— А как дела у тебя?

— Я партнёр в «Уинстон и Строун», юридической фирме в Чикаго.

— Женат?

— Нет, я решил дождаться тебя.

— Ну, тебе понадобилось так много времени, чтобы сделать предложение, — засмеялась Флорентина, — что придётся предупредить тебя, что я уже пятнадцать лет замужем, у меня сын четырнадцати лет и дочь — двенадцати.

— Хорошо, тогда не буду делать предложение, но я хотел бы встретиться с тобой. По личному делу.

— Личное дело? Звучит интригующе.

— Если я прилечу в Нью-Йорк в один из дней на следующей неделе, мы сможем пообедать вместе?

— С удовольствием, — Флорентина перелистала календарь. — Как насчёт следующего вторника?

— Подходит. Давай в «Четырёх временах года» в час дня.

— Я буду там.

Флорентина положила трубку и откинулась в кресле. За шестнадцать лет у неё не было никаких контактов с Эдвардом, если не считать открыток к Рождеству. Она подошла к зеркалу и всмотрелась в своё отражение. Несколько небольших морщинок начали собираться вокруг глаз и рта. Она повернулась боком и внимательно осмотрела себя, чтобы убедиться, что ещё сохранила хорошую фигуру. Она не чувствовала себя старой. Да, у неё красивая дочь, на которую оборачиваются молодые люди на улицах, и сын-тинейджер, за которым надо приглядывать, но она и Ричард не выглядят на свои годы. Хоть у Ричарда и появились седые прядки на висках, и волосы уже не столь густые, но он так же строен и энергичен, как в день, когда они встретились. Звонок Эдварда впервые заставил Флорентину задуматься о своём возрасте. В следующий раз ей придётся задуматься о смерти. В прошлом году умер Тэд Коэн. Из того поколения в живых остались только Кэтрин Каин и её мать…

* * *

Флорентина прибыла в «Четыре времени года» в самом начале второго. «Узнаю ли я Эдварда?» — подумала она. Поднявшись по широкой лестнице, Флорентина увидела, что он дожидается её наверху.

— Эдвард! — воскликнула она. — Ты совсем не изменился.

Он засмеялся.

— Нет-нет, — поддразнила его она. — Я всегда любила седые волосы, а небольшой лишний вес тебе идёт. Так, по-моему, и должен выглядеть выдающийся адвокат из моего родного города.

Он поцеловал её в обе щеки, она взяла его под руку, и они пошли за метрдотелем к своему столику. Их ждала большая бутылка шампанского.

— Шампанское — как мило! А что празднуем?

— Нашу с тобой встречу, дорогая моя. — Эдвард заметил, что Флорентина задумалась. — Что-то не так?

— Нет, я просто вспомнила, как сидела в слезах на полу Латинской школы для девочек, а ты отрывал лапу у Франклина Рузвельта, а затем облил его чернилами.

— Ты сама напросилась, когда повела себя как последняя воображала! Ну что, будем заказывать? Мне надо поговорить с тобой об очень многих вещах.

— Я заинтригована, — сказала Флорентина, после того как они сделали заказ.

— Чем?

— Для чего юрист из Чикаго полетел в Нью-Йорк на встречу с хозяйкой сети гостиниц?

— Я приехал не как адвокат из Чикаго. Я приехал как казначей отделения Демократической партии графства Кук.

— Я пожертвовала сто тысяч долларов демократам Чикаго в прошлом году. И обрати внимание: Ричард пожертвовал сто тысяч долларов республиканцам Нью-Йорка.

— Мне не нужны твои деньги, Флорентина, — я знаю, ты на каждых выборах поддерживаешь девятый округ. Мне нужна ты.

— Что-то новое, — улыбнулась она. — В последнее время мужчины перестали говорить мне такие слова. — И продолжила уже более серьёзным тоном: — Ты знаешь, Эдвард, я столько работала в последние годы, что едва успевала голосовать, не говоря уже о личном участии. Более того, после «Уотергейта» Никсон мне кажется отвратительным, Агню[15]— ещё хуже, и теперь, когда Маски[16]отказался от участия в выборах, остаётся только Джордж Макговерн,[17]но и он не особенно вдохновляет.