сестре – тринадцать. Спать мы ложились задолго до полуночи. Ну вот, мать вернулась домой, и меня разбудил крик. Родители ругались на чем свет стоит. Мать практически визжала, а отец убеждал ее, что мы давно спим. Что мы нуждаемся в полноценном отдыхе.

Робин встала и открыла ящик серванта. Пошарив внутри, вытащила припрятанную пачку сигарет.

– Не возражаете?

– Нисколько, – ответил Натаниэль.

– Курю всего два раза в день, – оправдывающимся тоном пробормотала она. Воткнула сигарету в рот, прикурила и сделала глубокую затяжку. – Следующие две недели стали… Не знаю, как объяснить. Вы ведь не знакомы с моей мамой. Она способна превратить вашу жизнь в ад. Словечко там, словечко здесь. Агрессивные замечания. Мелочные, но злобные – и все били в нашу сторону. В меня, в сестру, в отца… Мы вдруг стали для нее врагами. И конца этой агрессии было не видно. Где мама – там сплошной поток негатива. В итоге я сдалась. Она ушла на студию, и я завела будильник. Вскочила за пять минут до полуночи, бросилась на кухню и настроила радио. Звук убавила, чтобы не разбудить папу, и прослушала всю передачу. А потом села ждать маму. Наконец она пришла домой и жутко обрадовалась, увидев меня на кухне. Мы, как и прежде, поболтали о ее передаче.

Робин стряхнула пепел в чашку с чаем и снова затянулась.

– На следующий день случилось чудо. Я перестала быть мишенью. С папой и Мелоди мама по-прежнему вела себя как с врагами, а вот я стала лучшей дочерью в мире. Я рассказала о своей идее сестре и предложила ей присоединиться, однако та отказалась. Назвала меня ненормальной и заявила: «Ты серьезно думаешь, что я буду вставать посреди ночи ради маминой передачи?» Я продолжила свои ночные дежурства в одиночку. Через месяц мать перестала нападать на сестру и отца. Наверное, я тогда спасла семью.

Робин раздавила окурок в чашке и закрыла глаза.

– Однажды я не смогла проснуться – уж слишком была измотана. Вставать три раза в неделю посреди ночи и бодрствовать по два часа, когда тебе всего одиннадцать… Так или иначе, на следующий день мать смотрела на меня, словно на мусор под ногами. Худшая дочь на свете… Не Мелоди – та ведь ни в чем не провинилась. Это я не вскочила в полночь, я не слушала передачу. Прожив в аду несколько дней, я снова поднялась вовремя и заслужила прощение.

Робин несло на волнах памяти, и слова лились из нее сплошным потоком. Совсем забыла, что рядом сидит Натаниэль.

– Шоу для полуночников продолжалось четыре года в прежнем режиме. Меня постоянно преследовала усталость. Отец вел себя так, словно ни о чем не подозревал. Но я думаю, что он все знал. Несколько раз видела – он будто хочет завести решительный разговор… Увы, так и не сподобился. Изредка я просыпала, и результат всегда был один и тот же: мать словно срывалась с цепи. Программа приказала долго жить, когда мне исполнилось пятнадцать, после чего мои испытания закончились.

Робин открыла глаза. Оказывается, пока она говорила, Натаниэль придвинулся ближе и теперь сидел совсем рядом. Робин судорожно вздохнула и поняла, что дрожит всем телом.

Детектив мягко сжал ее руку теплыми ладонями и держал, пока дрожь не унялась.

– Сочувствую вам, Робин.

– Сейчас-то у нас все нормально… – Она плечами пожала. – Ну, в основном. Правда, порой бывают стрессы, и тогда я пробуждаюсь среди ночи. Снова ощущаю себя ребенком, не услышавшим сигнала будильника. Понимаю, что пропустила передачу. Потом просыпаюсь окончательно и заснуть уже не могу. В последнее время такое случается чаще обычного, поэтому я слегка не в форме.

– Все хорошо, Робин, – прошептал Натаниэль, и она невольно придвинулась ближе.

Какие теплые у него руки…

– Я никому не рассказывала нашу тайную историю.

– Как чувствуете себя сейчас, когда нарушили табу?

– Не могу понять. Наверное, уставшей. – По ее щеке скатилась слеза. – Нет, на самом деле – лучше. Гораздо лучше.

Натаниэль нежно стер слезинку.

– Вот и отлично.

Робин глянула на левую руку гостя – большую, но мягкую и теплую, нежно сжимающую ее кисть. Представила, как позволяет ему себя обнять и растворяется в безопасном уюте. Удивившись собственной реакции, едва не отпрянула, однако внутренний голос приказал ей не дергаться, и она замерла. Прикосновения Натаниэля вносили мир в ее душу.

Глава 37

Робин сидела в спальне, медленно расчесывая волосы.

Натаниэль ушел вскоре после того, как она закончила свою историю. Несколько раз повторил, что не хочет ее покидать, однако его ждет оперативная группа. В противном случае наверняка посидел бы еще, однако на данном этапе расследования…

Робин вовремя его прервала и заверила: с ней все будет в порядке.

Так и вышло. Несколько последних часов выдались столь эмоциональными, что хотелось побыть одной. Разобраться в своих чувствах, понять, что к чему. Поэтому и занялась расчесыванием волос – со щеткой в руках думалось куда легче. Как будто ее зубцы, касающиеся кожи головы, высвобождали засевшие внутри мысли, позволяя им свободно кружиться в мозгу.

Присутствие и прикосновения этого мужчины доставляли ей удовольствие. Пожалуй, хотелось бы увидеть Натаниэля снова, и чтобы между ними больше не вставало следствие по делу серийного убийцы…

Так, с этим разобрались, поехали дальше.

Она робко представила себе, как целует его. Приходится запрокидывать голову, словно тянешься губами к небу. Натаниэль ее обнимает…

Разум Робин отбросил неприятности, случившиеся до того, как он принялся ее утешать. Значит, убийца рассказывал Кэти о своих замыслах? М-м-м… Жутковатая версия! Впрочем, она все еще находилась под впечатлением от вторжения Пита и проанализировать гипотезу Натаниэля должным образом не могла.

Зазвонил телефон, и Робин, отложив расческу, глянула на экран. Клэр…

Она вздохнула и нажала на кнопку:

– Привет, Клэр.

– Привет, Робин! Я… э-э-э… слышала, что произошло. Мне очень стыдно.

– Ничего, не переживай.

– Он не имел права! Я… Слушай, это моя вина. – Клэр говорила напряженно и разочарованно. – Могу я к тебе подъехать?

Разумеется, Робин предпочла бы решить все вопросы по телефону.

– Знаешь, у меня тут небольшой беспорядок…

– Ничего страшного. Просто хотела пообщаться с глазу на глаз. Можно где-нибудь в другом месте. Давай я тебя заберу?

Робин мысленно застонала.

– Хорошо. Заглянем к Джимми или…

– Нет-нет, я за тобой заеду и кое-что покажу.

– Ладно, до встречи.

Она повесила трубку и снова вздохнула. Клэр разговаривала словно девчонка, которую Робин помнила по старшей школе. Куда девалась сломленная женщина с тяжелой психологической травмой? Та школьница организовывала вечеринки и встречи в клубах,