– Но что вообще значит эта абракадабра?

– А вот это уже наша задача – разгадать смысл фразы.

На дороге показалось такси, Уилл бросился на обочину, поднял руку и оттер в сторону двух студентов.

– Прошу прощения. Моя племянница больна, – сказал он, и Эви была поражена этой маленькой безобидной ложью. Только они успели сесть в машину, как небо будто прорвало.

Эви откинулась на сиденье и принялась флегматично наблюдать, как струи дождя стекают по стеклу.

– Дядя, но что будет, если убийце удастся совершить все одиннадцать жертвоприношений? Ведь он не сможет на самом деле вызвать какого-то мифического демона из преисподней. И что он станет делать?

– Но он в самом деле верит, что способен на это. А такого рода вера становится страшной разрушительной силой.

– В таком случае какая вера требуется для того, чтобы противодействовать этому злу и остановить такого, как он?

– Налево, пожалуйста. По авеню не поедем, – сказал Уилл водителю, а тот в истинно нью-йоркской манере решил поспорить, какой дорогой лучше поехать в этот час. Только когда они много позже добрались до музея, Эви осознала, что дядя так и не ответил на ее вопрос.

Джерихо сидел в отдельном кабинете ресторана «Уолдорф-Астория» на Пятой авеню. По пути туда он заметил, что листья на деревьях по краям стали красно-золотыми. Осень напоминала Джерихо о ферме и сборе урожая. Из-за воспоминаний он всегда грустил и тонул в меланхолии, поэтому сейчас просто постарался сосредоточиться на происходящем и с удвоенным вниманием принялся наливать молоко в свою чашку чая. Спустя мгновение вышколенный лакей в белых перчатках открыл двери, и походкой благородного принца в комнату вплыл Джейк Марлоу.

– Не вставай, – великодушно сказал он, заняв свое место за столом. Джейка Марлоу считали красавцем. Газеты взахлеб обсуждали его внешность: загадочное выражение лица, волевой подбородок, идеальную фигуру – едва ли не больше, чем его гениальные изобретения или научные достижения. – Как твои дела, Джерихо?

– Нормально, сэр.

– Хорошо. Это очень хорошо. Ты выглядишь вполне здоровым.

– Да, сэр.

Марлоу кивнул на замусоленную книгу «Так говорил Заратустра», лежавшую на столе:

– И как, интересно?

– Помогает убивать время.

– Понимаю, при работе в музее, наверное, это актуально. Как поживает наш общий приятель Уилл?

– Хорошо, сэр.

– Прекрасно. У нас есть некоторые разногласия, но я им всегда восхищался. И я слегка встревожен его… навязчивыми идеями.

За его спиной неслышно материализовался молчаливый официант и налил кофе в чашку из тончайшего китайского фарфора.

– Я, пожалуй, буду салат «Уолдорф». А ты?

– Мне то же самое, пожалуйста.

Официант, кивнув, испарился.

– Как продвигается бизнес, сэр? – спросил Джерихо без тени интереса.

– Хорошо. По правде говоря, прекрасно. Сейчас мы приступили к одному из замечательнейших проектов «Марлоу Индастриз». А как в Калифорнии красиво – тебе бы там очень понравилось!

Джерихо закусил губу, стараясь не выпалить Марлоу прямо в лицо, что он ни малейшего представления не имеет о том, что ему нравится, а что – нет.

– Мое предложение остается в силе – если тебе надоело расставлять по полочкам книги про привидений и колдовство, приходи работать в компанию.

Джерихо сделал вид, что внимательно разглядывает ложечку на своем блюдце. Настоящее серебро, с гербом ресторана на ручке.

– У меня уже есть работа, сэр.

– Да. Работа есть. А я говорю о настоящей профессии. О шансе внести свою лепту в будущее, а не чахнуть в каком-то запыленном музее.

– Вы сами знаете, что мистер Фицджеральд – гений.

– Был когда-то, – поправил его Марлоу и сделал эффектную паузу. – Но Уилл так и не смог оправиться после Ротке. – Он сокрушенно покачал головой. – Такой талант теперь растрачивается на какие-то байки из склепа! И чего ради?

– Это тоже часть нашей истории.

– Мы – не страна прошлого, Джерихо. Мы – страна будущего. И я буду строить это будущее своими руками. – Марлоу весь подался вперед. Его лицо было очень серьезно, взгляд синих глаз, казалось, вот-вот пронзит собеседника насквозь. – Джерихо, а как ты себя чувствуешь?

– Сэр, я же сказал, что нормально.

Марлоу понизил голос:

– Никаких симптомов не было?

– Нет, никаких.

Марлоу с довольной улыбкой откинулся на стуле.

– Что ж. Это звучит многообещающе. Очень.

– Да, сэр. – Джерихо уставился на свое перевернутое отражение в чайной ложке.

Марлоу встал из-за стола и подошел к одному из огромных, до самого пола, окон.

– Ты только посмотри. Какой город! И все время растет и развивается. Это лучшая страна в мире, Джерихо. Место, где каждый может быть тем, кем хочет, кем всегда мечтал стать. Представь себе только, каким станет наш мир, если в других странах появятся те же демократические идеалы и свободы?

– Идеализм – это бегство от реальности. Утопии не существует.

Марлоу ухмыльнулся:

– Да ну? Я уже устал спорить. Это Ницше придумал? Ох уж эти немцы. Кстати, у нас есть фабрика в Германии. Германия – хороший пример, давай пока остановимся на ней. Они проиграли мировую войну, были раздавлены огромным денежным долгом. Кусок хлеба стоил три биллиона марок. Рейхсмарка фактически обесценилась – ее можно использовать вместо обоев, и то было больше толку. А «Марлоу Индастриз» поможет беднягам снова встать на ноги. Мы изменим весь мир. – Марлоу лучезарно улыбнулся – эту всепобеждающую улыбку воспевали все газеты. – Ты можешь вместе с нами изменить мир, Джерихо.

– Никто не осилит такую ношу, – горько ответил юноша.

– Ну ладно тебе! Неужели все так плохо, как ты пытаешься изобразить? – Марлоу снова сел за стол. – Посмотри на себя, Джерихо. Ты же настоящее чудо. Воплощение великой надежды.

– Я не одна из ваших дурацких игрушек! – прорычал Джерихо и ударил кулаком по столу. Кофейное блюдце разлетелось вдребезги.

– Осторожно, – спокойно сказал Марлоу.

– Я… извините. – Джерихо начал собирать осколки, но по знаку Марлоу появился невозмутимый официант и моментально смел все осколки специальной метелочкой.

– Ты должен быть очень осторожен, – повторил Марлоу.

Джерихо кивнул. Под столом он несколько раз сжал и разжал кулаки. Когда почувствовал, что успокоился, он аккуратно сложил свою салфетку и поднялся из-за стола.

– Сэр, большое спасибо за чай. Мне пора возвращаться в музей.