Клуб «Ван Дейк» в Кенсингтоне предназначался для американских офицеров, и гражданские жители Лондона туда не допускались. Поуп прошел мимо входа, но через несколько ярдов повернул назад. Дикки подвел машину к тротуару. Поуп забрался в кабину, уселся, закурил и допил мутные остатки чая из термоса. Лишь после этого он заговорил:

— Когда коммандер Джордан в следующий раз захочет прогуляться через пол-Лондона, топать следом за ним будешь ты, Дикки.

Джордан вышел из клуба через сорок пять минут.

«Господи, только бы не еще один марш-бросок!» — взмолился про себя Поуп.

Джордан подошел к краю тротуара и помахал проезжавшему мимо такси.

Дикки тронул машину с места и включился в поток уличного движения. Преследовать такси оказалось несложно. Они проехали на восток, мимо Трафальгарской площади, по Стрэнду и вскоре свернули направо.

— Вот, это уже на что-то похоже, — заметил Поуп.

Сидя в машине, они проследили, как Джордан расплатился с водителем такси и вошел в гостиницу «Савой».

Огромное большинство гражданских жителей Великобритании во время войны питались тем, что входило в установленный паек: несколько унций мяса и сыра в неделю, несколько унций молока и, если повезет, одно яйцо. Правда, изредка перепадали и такие деликатесы, как консервированные персики или томаты. Никто не голодал, но в весе прибавляли очень немногие. Но существовал и другой Лондон — Лондон прекрасных ресторанов и удобных гостиниц, которые постоянно закупали на черном рынке большие количества мяса, рыбы, овощей, вина и кофе, а затем запрашивали с посетителей головокружительные цены в обмен на привилегию питаться там. Гостиница «Савой» была одним из таких заведений.

Швейцар был облачен в зеленую ливрею, отделанную серебряным галуном, и в высокий цилиндр. Поуп проскочил мимо него, вошел внутрь, пересек вестибюль и оказался в салоне. Там сидели, раскинувшись в удобных мягких креслах, богатые бизнесмены в обществе красивых женщин, одетых в казавшиеся не очень уместными по военному времени вечерние туалеты, прохаживались вездесущие американские и британские офицеры в форме и несколько человек, в которых можно было безошибочно определить провинциальных землевладельцев, приехавших по делам в город на несколько дней. Поуп, протискивавшийся вслед за Джорданом через эту толпу, испытывал сложные чувства при виде этой сцены. Богатый Вест-Энд продолжал купаться в роскоши, в то время как неимущий Ист-Энд перебивался с хлеба на воду да еще и несравненно больше страдал от бомбежек. Но ведь они с братом сделали состояние на черном рынке. Поэтому он решил считать неравенство одним из неприятных, но неизбежных последствий войны.

Вслед за Джорданом Поуп вошел в гриль-бар. Там Джордан остановился в толпе и несколько раз взмахнул рукой, безуспешно пытаясь привлечь к себе внимание бармена и заказать что-нибудь выпить. Поуп стоял в нескольких футах от него. Ему, в отличие от американца, удалось сразу же заставить бармена заметить себя. Он заказал виски. Когда же он обернулся, к Джордану успел присоединиться высокий американский флотский офицер с красным лицом и добродушной улыбкой. Поуп протиснулся поближе к этой паре, чтобы слышать разговор.

Первым заговорил высокий:

— Гитлеру следует приехать сюда и попытаться заказать выпивку в пятницу вечером. Я уверен, что после этого ему сразу расхочется вторгаться в эту страну.

— Хочешь попытать счастья в «Гросвенор-хаус»? — спросил Джордан.

— «Виллоу-ран»? Да ты в своем уме? Французский повар вот-вот уволится. Ему приказали готовить из сухих пайков, а он со скандалом отказался.

— Похоже, что он последний нормальный человек в Лондоне.

— Точно.

— Скажи-ка мне: что тут нужно сделать, чтобы тебе дали выпить?

— Знаешь, мне обычно помогает такая штука: подайте два мартини, Христа ради!

Бармен поднял голову, усмехнулся и снял с полки бутылку «Бифитера».

— Привет, мистер Рэмси.

— Привет, Уильям.

«Значит, друга Джордана зовут Рэмси», — отметил Поуп.

— Ловко получилось, Шеперд.

«Шеперд Рэмси», — уточнил Поуп.

— Просто полезно быть на фут выше, чем все остальные.

— Ты заказал столик? Без этого нам никоим образом не удастся сегодня проникнуть туда.

— Конечно, заказал, дружище. Где, черт возьми, ты пропадал? Я пытался звонить тебе еще на прошлой неделе. Телефон у тебя дома, наверно, раскалился от звона; никакого ответа. Звонил тебе на службу. Мне сказали, что ты не можешь подойти к телефону. Я перезвонил на следующий день. Та же самая история. Что за чертовщиной ты там занимаешься, что целых два дня не можешь подойти к телефону?

— А вот это тебя не касается.

— А-а, значит, ты все еще возишься с этим своим проектом, да?

— Шеперд, перестань, а не то я прямо здесь, в баре, надаю тебе по заднице.

— Только мысленно, дружище. Кроме того, если ты устроишь здесь сцену, то где мы с тобой потом будем выпивать? Ни в одном приличном заведении такие веши не поощряются.

— Это ты верно заметил.

— Итак, когда ты все-таки расскажешь мне, чем занимаешься?

— Когда война кончится.

— Неужели настолько важно?

— Да.

— Что ж, по крайней мере, хоть кто-то из нас делает что-то важное. — Шеперд Рэмси допил содержимое своего стакана и тут же снова замахал бармену: — Уильям, еще два, пожалуйста.

— Мы что, обязательно должны сегодня напиться еще до обеда?

— Я просто хочу, чтобы ты расслабился, только и всего.

— Я совершенно расслаблен, не больше и не меньше, чем всегда. Слушай, Шеперд, что ты затеял? Я знаю, когда ты начинаешь говорить таким тоном.

— Ничего, Питер. Ради Иисуса, успокойся.

— Выкладывай. Ведь прекрасно знаешь, что я ненавижу сюрпризы.

— Я пригласил кое-кого пообедать с нами.

— Мужчин?

— Если честно, то девушек. Кстати, они как раз пришли.

Джордан взглянул в сторону входа в бар. Поуп проследил за его взглядом. В дверях стояли две женщины, обе молодые и очень привлекательные. Женщины, в свою очередь, разглядели Шеперда Рэмси и Джордана возле стойки и присоединились к ним.

— Питер, это Барбара. Но обычно ее называют Беби.

— Могу понять почему. Рад познакомиться, Барбара.

Барбара перевела взгляд на Шеперда.

— Мой бог, ты был прав! Он просто куколка. — Она говорила с акцентом, присущим лондонскому рабочему классу. — Мы будем есть в «Гриле»?

— Да. И наш столик уже должен быть готов.