Я послала Мири умоляющий взгляд, чтобы она как-то все исправила, но сестра сидела, опустив голову на руки, и не смотрела на меня.

Музыка по-прежнему играла, но никто не двигался. Они все уставились на меня. Наконец и музыка остановилась, и мы медленно ушли за сцену. Раф на меня не смотрел. Он, наверное, вообще больше никогда со мной не заговорит. Я сорвала все шоу.

Как только мы оказались за кулисами, Мелисса, Джевел, Дори и Стефи окружили меня, словно акулы.

— Какого дьявола ты творишь? — заорала Мелисса. — Ты все испортила.

У меня в горле был ком размером с футбольный мяч.

— Мне очень жаль.

Джевел только покачала головой.

— Я не буду участвовать в последнем танце, — сказала я. — Не хочу больше причинять вред.

— Ну уж нет, — сказала Дори, замахав обеими руками. — Ты нужна нам в последнем танце. Наш кусок всего двадцать секунд, и, если мы будем не все, это будет выглядеть по-идиотски. Только надень кроссовки, чтобы опять все не испортить.

— Идиотка, — прошипела Мелисса. — Неудачница.

Я переоделась во все черное для следующего номера.

* * *

Я сижу на крышке унитаза в той же кабинке, где мы с Мири разговаривали некоторое время назад и плачу. Я никогда отсюда не выйду. Никогда. По крайней мере, до тех пор, пока остальные не покинут школу.

Мелисса была права, назвав меня идиоткой. Как долго теперь все будут надо мной смеяться?

И становилось только хуже.

Итак, я переоделась и заняла свое место. Но когда остальные участники двинулись в одном направлении, меня потащило в противоположную сторону. Я не вовремя наклонялась и выполняла вращения. Я была средоточием хаоса. Но это еще не самое страшное.

После завершения номера мы должны были ждать на сцене (и все ребята злобно на меня поглядывали), пока Уилл называл наши имена в алфавитном порядке. Он выкликнул всех участников, и всем аплодировали, всех поздравляли и кидали им букеты. И вот он произнес:

— Рейчел Вайнштайн!

Никто на захлопал. А если кто-то и хлопал, его не было слышно за всеобщим смехом. Я прошла по подиуму, как должна была, только для того, чтобы понять, что никто не бросит мне цветов. Даже мои родители, которых трудно в этом винить. Они явно были заняты своими мыслями.

Уилл произнес:

— Лондон Зил! — последнее имя в шоу, и она направилась по подиуму, махая зрителям, как королева, и ловя букеты.

Вот тут-то я и споткнулась, упала на Лондон, и мы с ней и с цветами слетели со сцены.

Раздался грохот.

— Моя нога! Ты просто ходячая катастрофа!

Это она кричала, а не я.

Она снова вскрикнула и ударила меня по голове розой. Я смущенно извинилась, прежде чем сбежать оттуда, как с пожара.

Я сижу в туалете уже сорок минут и через дверь выслушала жуткую ругань в свой адрес, хотя они и не знали, что я здесь. Конечно, я не ожидала снисхождения после того, что натворила. Мелисса назвала меня неудачницей, Дори заявила, что в жизни со мной не заговорит, а когда Стефи сообщила, что Лондон увезла «скорая», я совсем сникла. Я очень надеялась, что никто не услышит мой плач. Уже десять минут в туалет никто не входил, но я все еще боялась выйти.

Я собиралась немедленно переводиться в другую школу. Но новости об этой катастрофе наверняка уже распространились по школам трех ближайших штатов, и мне стоит либо подумать о дальнейшем обучении на дому, либо уговорить маму переехать в Айову. Хотя теперь она, наверное, меня ненавидит и не станет спасать.

Мне не хотелось возвращаться домой. Я бы и не вернулась, если бы мне было куда пойти. Я даже не могу сбежать к папе, ведь я разрушила его жизнь. И жизнь Дженнифер тоже. А Присси теперь до конца дней будет ходить к психоаналитику. Тэмми меня ненавидит. Раф никогда больше не заговорит со мной, и не имеет никакого значения, что он пригласил меня на Весенний бал.

Мне навечно закрыт путь в группу А. Как неудачнице. Большой жирной неудачнице.

Кто-то вошел в туалет и занял соседнюю кабинку. Я попыталась перестать плакать, поскольку узнала туфли Джевел.

— Джевел, — выдавила я из себя. Она так долго была моей лучшей подругой. Она знает, что делать. Она не бросит меня сейчас, когда так нужна мне.

— Рейчел? — Джевел спустила воду и открыла свою дверь.

— Тут есть еще кто-нибудь? — прошептала я.

— Только я.

Я вышла и снова разрыдалась. Я напоминаю сломанный фонтан.

Она смотрела на меня; волосы у нее по-прежнему были прямые, хотя и начали уже завиваться на кончиках.

— Ум… не плачь. Все будет в порядке. — Я хотела, чтобы она погладила меня по спине или что-то в этом роде, но она только накручивала на палец свой локон.

Тут у меня родилась идея. Мне не придется идти домой. Когда я ругалась с мамой, то всегда шла ночевать к Джевел.

— Можно, я переночую у тебя сегодня? Это худший день в моей жизни.

Она отступила:

— Сегодня? Вообще-то я иду к Мерседес. На вечеринку для участников. Может, в другой раз?

Я взглянула ей в глаза:

— Но ты нужна мне.

Она вышла из туалета.

— Я не могу, — немного грустно сказала она, и дверь за ней захлопнулась.

Она меня бросила. Снова. Я не знала, что мне делать, поэтому подошла к зеркалу и уставилась на свое отражение. Вечеринка для участников. Мило.

Я перестала плакать, но макияж уже весь размазался, прыщ выглядел ужасно, волосы растрепались. Из суперзвезды меньше чем за четыре часа я превратилась в изгоя. Я опять потеряла лучшую подругу, как и потенциального бойфренда.

Я сделала глубокий вдох и попыталась успокоиться.

Мама и сестра ждали меня, прислонившись к стене в коридоре. Я попыталась угадать мамины чувства по выражению ее лица. Счастливой она не выглядит.

Отлично. Мне нужно, чтобы на меня наорали.

Она положила руку мне на плечо и прижала к себе.

Я снова разрыдалась.

Когда мы пришли домой, мне хотелось только забраться под одеяло и больше никогда не показываться, но мама зловеще произнесла:

— Идите в кухню. Я хочу поговорить с вами обеими.

Мы уселись за стол.

— То, что вы сделали, очень жестоко. По отношению к вашему отцу, к Дженнифер…

— Но она недостаточно хороша для него, — перебила я.

Мама движением руки приказала мне замолчать.

— Я знаю, она вам не нравится, но не вам решать, на ком жениться вашему отцу. Однако вы поступили жестоко по отношению не только к ним, но и ко мне. Вы хоть представляете, какую боль вы нам всем причинили?