– А сколько время?

– Время три ночи!

– А ты никого не ждешь?

– Ты, что с ума сошел, в три ночи?!

– А что к такой красотке, я бы и в пять пришел! Может, какой твой хахаль приперся?

Лесина надула губки:

– Нет у меня никакого хахаля. Вот и все. И не ходят ко мне пьяные мужики в три ночи. Я боюсь, понимаешь – Поляков?!

– Ладно, ладно не паникуй. Давай ка лучше подумаем – куда мне спрятаться. Потом ты подойдешь к двери и посмотришь в глазок. Спросишь кто там и чего надо. Ну а там действуй сама по обстановке.

– А почему ты спрятаться собираешься?

– Да потому что я подозреваю, что это за мной пришли. Вернее, поинтересоваться – нет ли у тебя – меня. Вот и все.

– С чего ты взял? Кто да такого мог додуматься?

– Да есть там один крендель. Сама все увидишь. Лучше скажи – куда мне спрятаться – ну не под кровать же! И не вздумай пускать их дальше порога! Санкции на обыск у них все равно нет, – прошептал Поляков.

Лесина в растерянности покосилась на кладовку. Поляков, увидев, ее молчаливый намек все понял.

Он нырнул в маленькое помещение. Но прежде чем закрыть за собой дверку показал Вере жестом, что бы она дальше порога гостей не пускала.

– Кто там? – Лесина попыталась предать своему голосу сонный оттенок.

– Вера Григорьевна. Это Толстиков, мне срочно нужно с вами поговорить! – раздался ответ из-за двери.

– А что случилось?

– Это срочно Вера Григорьевна откройте дверь!

– Ну, я не знаю. Я не одета. В три ночи, что за срочные дела? – Вера тянула время.

Она потопталась на месте. Звонок опять затренькал. Вера отошла от двери на три шага и громко крикнула:

– Да иду, я иду! Одеться не даете!

Толстиков буквально ворвался в квартиру, когда дверь распахнулась. Он отодвинул в сторону рукой Лесину и встав посредине коридора стал с любопытством разглядывать сначала кухню, а затем и комнаты.

– Я что-то не пойму вам, Петр Кузьмич, что надо в моем доме? Вы кого-то ищите у меня? – Вера потянула за рукав Толстикова.

Он, словно очнувшись, посмотрел на нее и натужно улыбнулся:

– Вера Григорьевна у вас все в порядке? К вам никто не приходил?

– Так все в порядке или никто не приходил? Я что-то не пойму вопроса?

– Хм, ну давайте на первый – вас никто не тревожил? Все в порядке?

– А кто меня должен был тревожить?

– Ну, так. Мало ли.

Помощники Толстикова топтались у порога. Два здоровенных опера виновато смотрели на Лесину. Она покосилась на них, требовательно и строго спросила:

– Петр Кузьмич! Вы, кажется, заигрались, заигрались! Что вам надо от следователя по особо важным делам в ее квартире в три ночи? Конкретно ответьте на вопрос!

– Вера Григорьевна! Если я пришел к вам в три ночи – значит, были основания! Так приходил, кто ни будь к вам? Вы одна дома?

– Ну, знаете ли! Вы уже мне тут допрос учиняете! Я завтра же доложу вашему руководству!

– Докладывайте, докладывайте! У меня есть основания беспокоиться за вашу личную безопасность!

– Это почему?

– Видите ли! Сегодня вечером совершено убийство нашего сотрудника! Более того – начальника четвертого управления ГУВД края – полковника Саблина!

– Хм, я слышала вечером эту печальную новость. Боюсь, что это дело передадут мне. Вы не знаете, кто там из следователей работал? Ни Котов? Он вчера дежурным был.

– Вы правы! Но в этом убийстве есть конкретный подозреваемый! Убийца, которого видели на месте преступления!

– Да! И кто это? – Вера как можно правдивее изобразила испуг и удивление.

Но сама почувствовала, что получилось у нее плохо. Она, все-таки была никудышной, актрисой. Ее в свое время даже прогнали из студенческого театрального кружка.

– Хм, это ваш хороший знакомый – старший оперуполномоченный третьего отдела РУБОПа майор Виктор Поляков.

– Что? Поляков? Вы с ума сошли! – Вера притопнула ножкой.

На этот раз возмущение у нее получилось. Толстиков поверил в ее искренность. Было видно по его лицу, что он даже смакует, что говорит ей такую неожиданную новость.

– Да, Да. Вера Григорьевна. Как это не печально, но это факт. Его видели соседи. И его видели мы. Я лично.

– Вы видели его возле трупа Саблина?

– Нет, не возле трупа. Но выходящего из квартиры Саблина. Затем он убежал. И на крики остановиться не среагировал. Было видно, что он скрывается. Так что в отличие от других убийств в этом деле у нас есть конкретный подозреваемый. До этого он был на встрече с еще одним подозреваемым – Казанцевым. Тот, убит при задержании. Он оказал сопротивление. А Поляков с места происшествия – воспользовавшись суматохой, сбежал. И как я подозреваю – направился к Саблину и убил его. И я надеюсь, что если мы начнем копать завтра, по тем остальным убийствам, то выясниться, что там, замешан Поляков!

Вера тяжело вздохнула. Поправив полы халата, она пожала плечами:

– Это очень страшно и странно. Витя не мог убить Саблина. Ну, если вы так настаиваете, то завтра конечно надо начать поиск и его и улик на причастность его к остальным убийствам! Только вот я не пойму, что вам от меня-то надо в три ночи? Вы так и не ответили?

– А к вам мы приехали вот почему. Мы ввели план перехват. И начали отрабатывать все версии и связи Полякова. И его невесту, и мать его невесты, и еще его друзей. Нигде его не обнаружили. Кстати пропала и его невеста. Я подозреваю, что он мог скрыться с ней. Но и вот знакомых надо отработать. Одна из знакомых я извиняюсь – вы. Так что не взыщите!

– Вы с ума сошли полковник! Я по-вашему – укрываю Полякова с его невестой?! Мне что делать больше нечего?!

– Нет, но на всякий случай, а вдруг они ворвались к вам и угрожая и удерживая вас, пытаются выудить какие-то сведения по ведению дела?! Вдруг у вас тут, какие-то бумаги по делу есть?! Кстати у вас тут нет никаких бумаг?

– Нет, полковник, вы точно рехнулись! Я просто поражена! Так, чтобы, по быстрей закончить, этот цирк, я предлагаю вам осмотреть мой дом и успокоиться – это, во-первых. Во-вторых, мне никто не звонил, и никто не угрожал! И в-третьих – я никогда не беру домой документы! Никогда! Это мое правило! И самое главное – в-четвертых! Завтра у меня будет огромный и неприятный разговор с прокурором края, и я попрошу его отстранить меня от этого дела! И в-пятых! Я напишу рапорт в Москву и доложу о вашем самоуправстве! Если вы работали в комитете, а потом в ФСБ. Это не значит, что вы можете применять методы ваших коллег из НКВД, времен тридцатых годов! А сейчас можете осмотреть мою квартиру и убираться отсюда! – Вера демонстративно отошла в сторону и протянула руку – словно приглашая пройти в зал.