– Идите-ка сюда и посмотрите, что у меня есть, – пригласил я их.

Небольшая задняя комнатка была разделена на две половины. Одну из них предполагалось использовать под склад. Вторая половина представляла собой уютное помещение с зеркалами, в котором покупатели могли бы полюбоваться на то, как они будут выглядеть в подвязках, не примеряя их.

– Мое собственное изобретение, – с нескрываемым самодовольством пояснил Цира.

– И оно, конечно же, не имеет никакого отношения к идее одного парикмахера с Беера, использовавшего ее больше двадцати лет назад, или к тому, чем ныне в «Вулкане» пользуется некий Римбальди?

Циру мои слова явно задели.

– В моем изобретении много таких новшеств, которых нет у них! Я не шучу!

– И что же за новшества?

– А новшества следующие, – словно эхом отозвался Цира, на его широкой физиономии появилось лукавое выражение. – У того беса-парикмахера не было возможности сравнить покупателя, сидящего у него в кресле, со списком жертв Раттилы.

– Если сюда войдет кто-то из оборотней, – добавил Корреш, – дверь захлопнется и больше уже не откроется. Это надежнейшая ловушка. Я сам ее проверял.

– Прекрасно! Прекрасно! – ответил я с совершенно невозмутимым видом. – А вот я занимался по-настоящему важной работой.

И я разложил перед ними коробки, ленты, бумагу, образцы рекламных плакатов и все остальное, что принес с собой.

Цира надменно вращал глазами.

– И ты можешь называть подобные мелочи важными?

– Нельзя открывать магазин без создания соответствующей среды! – рявкнул я на него. – Это будет выглядеть чистейшей воды дилетантством.

Я надеялся, что Маша тут же не обвинит меня в плагиате, заявив, что я украл у нее идею. К счастью, она была увлечена рассматриванием коробочек и карточек, вертела их с выражением величайшего удовольствия на лице.

– О, Ааз, милашка, – проворковала она, – они восхитительны! «Машенькин секрет»? – Она залилась краской, но наклонилась и чмокнула меня в щеку.

– Не сентиментальничай, – сказал я, в глубине души радуясь, что ей понравилась моя находка. – Как ты думаешь, они смогут завлечь сюда воров?

– Соблазн для них будет слишком велик, – заверил меня Корреш.

Маша осмотрела все снова – ленточки и прочие мелочи. Я чувствовал, как во мне разгорается гордость. Все было идеально скоординировано и выглядело вполне профессионально и, как мне казалось, обязательно должно было привлечь избранную публику. Вдруг на лице Маши появилось немного озадаченное выражение.

– Ааз, милашка, – произнесла она наконец, поднося ко мне ленту. – Ведь эти цвета совершенно не сочетаются.

Двумя днями позже с гордостью и трепетом стоял я у входа в магазин. Нанятый по поводу его открытия музыкант Гнигго, гном-пианист с повисшей в воздухе клавиатурой, играл стандартные пьесы, отчаянно соперничая с «битом», доносящимся из коридора, и рекламными мелодиями, звучащими с фасада Пассажа. Несмотря на то что амулет Маши исправно выполнял свою функцию, мои барабанные перепонки сотрясались от шума.

Пассаж открылся только десять минут назад, но я совсем не удивился тому, что сотни покупателей сразу же нашли дорогу к только что открывшемуся магазину.

Сам Моа согласился присутствовать на церемонии открытия. Кроме того, мы пригласили особый контингент охраны на случай, если кто-то из жуликов осмелится появиться здесь в первый же день. После случая, когда нас спасло только вмешательство Сибоны, нам приходилось быть особенно внимательными. Нужно захватить самих оборотней, а не тех законопослушных покупателей, чьи личности им удалось похитить и которых они в прошлой раз так успешно зомбировали, что из жуткого транса их вывело только основательное кофейное вливание. Большинство спасенных покупателей вновь возвратились к своей обычной беготне по магазинам, пытаясь наверстать упущенное время.

Парваттани поймал мой взгляд и незаметно подвигал пальцем. Я недовольно поморщился. Его жест означал, что ни ему, ни кому-то из его подчиненных не удалось заметить в толпе ни одного самозванца. Но я-то был абсолютно уверен, что кто-то из негодяев находится здесь. Я всем нутром чувствовал это.

Среди оглушительных приветствий вперед вышел Моа и поднял руки, призывая всех к молчанию. Затем он повернулся ко входу в магазин и поманил Машу.

Маша, разодетая в совершенно новый наряд из лилового шелка, в штанах из прозрачной материи, топе с серебряной оторочкой в стиле одалиски, оранжевыми волосами, завязанными в узел, подплыла к Моа, лениво подперев голову кулаком. В правой штанине имелась прорезь от лодыжки до бедра, сквозь которую виднелась кружевная шелковая подвязка серебристо-лилово-розового цвета с крошечным кармашком сбоку.

– О-о! – Римбальди Джиннелли послал ей воздушный поцелуй из передних рядов собравшейся толпы. – Белла Донна! Она одна из лучших моих покупательниц, – заметил он, обращаясь к стоящему рядом с ним бесу.

– Маша, вы не окажете нам честь? – произнес Моа.

Маша сунула руку в крошечный кармашек, расположенный на подвязке, и вытащила оттуда пару гигантских серебряных ножниц в три фута длиной. Толпа невольно затаила дыхание от неожиданности, а затем разразилась криками восторга. Маша вложила ножницы в руки Моа.

Моа, опытный профессионал, отошел в сторону так, чтобы середина ленты была видна собравшимся.

– Объявляю магазин открытым. Торгуйте и покупайте здесь на здоровье.

Он перерезал ленточку и поспешно отошел в сторону, так как мгновенно ко входу в «Машенькин секрет» устремился поток покупателей.

– Оооо! Ааааа! Как прелестно! Я обязательно должна это купить!

Я позволил себе широко улыбнуться, прислушиваясь к шепоту, восклицаниям и вою восторга, издаваемым посетителями, которые уже приступили к примерке нового товара.

– Мое! – крикнула дамочка-вервольф, ухватившись за один конец подвязки нежно-голубого цвета, сделанной из перьев и украшенной золотыми блестками.

– Мое! – провозгласила горгулья, нежелающая выпускать противоположной конец подвязки.

Дама-вервольф изо всей силы нанесла удар по горгулье и попыталась вонзить наманикюренные когти в твердую как камень кожу горгульи. Горгулья взмыла в воздух, пытаясь унести свою добычу с собой. Джинны, которых мы наняли у одного из кузенов Марко, сделали попытку растащить соперниц. Со своего наблюдательного поста у стены к ним направился Корреш. Я с облегчением вздохнул. Если у меня и оставались какие-либо сомнения относительно того, будет ли удачным наше предприятие, то после этой стычки они окончательно рассеялись. Начало было замечательным.

Маша опустилась на обитое фиолетовым бархатом «кресло для ожидающих супругов» под роскошным опахалом из страусовых перьев.

– Никогда за всю свою жизнь так не выматывалась! – провозгласила Маша. – Может быть… раз или два, – поправилась она с улыбкой. – Хотя всякий раз это доставляло мне громадное удовольствие.