Тот факт, что практически все мы сталкиваемся с подобным испытанием, заставляет предположить особую значимость его для человека — прежде всего, с точки зрения духовного развития. В противном случае мы вряд ли стремились бы так к опыту земной жизни.

Но для некоторых из нас подобная утрата значит много больше, чем для других. Чтобы понять, почему душа может спланировать для себя такое испытание, я обратился к опыту Валери Вилларс. На момент нашей беседы ей исполнилось сорок два года, и к этому времени она успела потерять сразу двух близких ей людей — в том числе единственного сына Дастина, который умер за три месяца до нашей встречи. Валери чувствовала, что беседа позволит ей исцелить эти раны. А еще ей хотелось, чтобы ее опыт помог тем, кто оказался в схожем положении. Со своей стороны, я искренне признателен ей за готовность побеседовать со мной в столь нелегкое для нее время.

Как я уже сказал, Валери потеряла не одного, а сразу двух любимых людей — причем оба они ушли из жизни молодыми и неожиданно для окружающих. Все это позволяет предположить, что ее душа запланировала данный опыт еще до рождения. Если так, то почему она избрала сразу две подобных утраты? И почему одним из умерших должен был стать ее сын?

История Валери

— Мы все делали вместе, — это было сказано о Дастине, сыне Валери от первого мужа. С тех пор она успела развестись и снова выйти замуж. — Мы играли в индейских проводников, в бейсбол и баскетбол. Помню тот день, когда он впервые решил попробовать себя в бейсболе, Дастин был тогда еще совсем маленьким. Мы приехали на поле и стали наблюдать за игрой. Было видно, что все подошли эти ребятишки уже не первый день машут битой. Мы подошли к изгороди и следили за тем, как здорово они управляются с мячом. Дастин еще ни разу в жизни не надевал бейсбольной перчатки. Однако он сказал мне: «Все в порядке, мам, я хочу попробовать». И он смело бросился на поле, в самую гущу игры. Как же я гордилась тогда своим мальчиком! Сразу было видно, что характера ему не занимать.

Дастин выделялся своими интеллектуальными способностями и неумением приспосабливаться. О его сообразительности можно было судить по работе с машинами и компьютерами. Как-то раз он даже собрал автомобильный двигатель — сам, без посторонней помощи. В свою очередь, неумение приспосабливаться проскальзывало в отказе от привычных путей.

— Такое чувство, будто он всегда знал лучший способ, чем тот, который ему предлагала действительность, — вспоминает Валери. — Это неумение следовать привычному ходу вещей нередко ставило его в затруднительное положение.

Валери даже не знала, как много друзей у Дастина, пока на его похороны не пришли 250 человек.

— Все они по очереди подходили ко мне, — вспоминает Валери, — и говорили примерно одно и то же: каким умным и каким замечательным был мой сын. Все они видели в нем пример для подражания.

Валери вспоминает, как за неделю до смерти Дастина она сидела у себя в гостиной. На улице в это время шел тихий дождик. Дастин вошел в комнату и сел рядом с матерью. Он хотел было включить свет, но Валери сказала: «Нет-нет, не нужно. Мне больше нравится естественное освещение». Какое-то время они в молчании наблюдали за тем, как капли катятся по оконному стеклу. Дастину было девятнадцать, когда он умер. Вечером в пятницу он заглянул к Валери в комнату, они немножко поболтали, а затем разошлись, пожелав друг другу спокойной ночи. «Я люблю тебя», — сказала Валери. «Я тоже тебя люблю», — ответил Дастин. К ее удивлению, он даже позволил себя поцеловать, — вообще-то, ее сын не очень любил нежности.

Утром Валери направилась в Новый Орлеан, расположенный по ту сторону озера. Возвращаясь вечером домой, она снова проехала высоко над водой — по дамбе. «Я взглянула налево — розовые облака, удивительной красоты закат, — вспоминает Валери. — Интересно, не в этот ли самый момент умер Дастин?»

Когда Валери подъехала к дому, навстречу ей, как всегда, выбежала собака. «Привет, Тесси, как дела?» — погладила ее по голове Валери. В доме было очень тихо, и Валери решила, что Дастин куда-то ушел.

— Я открыла дверь в комнату сына. Он лежал поперек кровати, так, что ноги свешивались на пол. Казалось, будто он просто упал на спину. Руки были раскинуты в стороны, голова повернута направо. Еще с тех пор, как Дастин был совсем маленьким, я привыкла заходить к нему в комнату, чтобы послушать его дыхание. Думаю, так поступают все матери. А в этот раз я подошла к нему и ничего не услышала. «Сынок», — позвала я его. В ответ — тишина. Я прокричала его имя — и снова ничего. Я кричала все громче и громче — пока мой голос не стал разноситься по всему дому. Затем я схватила собаку и подтолкнула ее к Дастину, что посмотреть, как она среагирует. Но Тесси даже не взглянула на моего сына. Его там для нее уже не было.

— Я бросилась в гостиную, мысленно повторяя: «Господи, нет! Этого не может быть. Это просто дурной сон. Это неправда». Мне казалось, если я вложу в эти слова достаточно чувства, то, быть может...

В этот момент она увидела, как к дому подъезжает ее муж. «Дастин не дышит!» — закричала она ему от двери. Он тут же бросился к ее сыну и стал делать ему искусственное дыхание. «Ну же, парень! Давай!» — кричал он, нажимая ему на грудь. Валери тем временем позвонила в скорую помощь и выбежала на улицу, чтобы там встретить врачей. Когда те наконец приехали, она бросилась к ним с криками «Живей! Живей!» — ей казалось, что двигаются они слишком медленно.

Вскоре врачи сообщили Валери, что Дастин мертв. Он скончался от передозировки наркотиков.

— Дастин только что сдал экзамены в колледже и был по-настоящему счастлив, — с грустью заметила Валери. — Он получил хорошие оценки и собирался отпраздновать это событие. Он написал мне совершенно потрясающее письмо на День матери — рассказал о том, как любит меня. Никогда прежде он не писал мне таких писем. Вы даже не представляете, что это такое — внезапно потерять своего сына.

В день похорон к Валери пришла ее сестра Вики. Она хотела сообщить ей кое-что очень важное. «Валери, этой ночью я видела во сне