— Вот и залез, скалолаз несчастный, — сурово резюмировала любимая. — Только немного форточкой ошибся.

— И с куражом, похоже, не рассчитал, — добавил я, хмыкнув.

— Да он ещё до текилы не рассчитал, — добродушно заухмылялся из форточки Фасонов.

— Ну, с этим ловеласом все ясно, а ты зачем пришел? — продолжила выяснять все детали произошедшего Настя, нахмурив свои выразительные брови.

— Я в номер пришёл — а ключей-то нету, ключи-то у Тимона. Вот и решил за ним по горячим следам. Думал, загляну потихоньку в окно, чтобы его от процесса любви не сильно отвлекать... — оправдался Макс, покряхтывая.

— Ясно, — уже почти спокойным голосом ответила Настя.

Запал прошёл, кажется, она перестала сердиться на дурость этих раздолбаев и даже слегка улыбнулась комичности ситуации.

— Залезай уже внутрь! Поможешь привести его в чувства, или хотя бы на кровать уложить. Ему же завтра докладываться, герою-любовнику хренову... — с некоторым огорчением всё же "пригласила" Фасонова Настя.

— Да я бы с удовольствием, только...

— Ты что, застрял? — догадался я, разглядев, как точно Фасонов вписывается в проём оконной форточки.

— Типа того, — кивнул тот и виновато посмотрел на нас. — Помогите, а?

Я попытался тянуть Фасонова за руки, и он почти что протиснулся в узкий проём, но в решающий момент оконная рама не выдержала над собой таких издевательств и вывалилась, а точнее ввалилась в Настин номер. Громко зазвенело бьющееся стекло, горестно охнул Фасонов и даже спящий Мартышкин забубнил во сне что-то нечленораздельное.

— Да блинский ж фиг! — ругнулась девушка моих грёз в сердцах, видно, из последних сил сдерживаясь, чтобы не перейти на более крепкие выражения. — Только этого мне не хватало. Ну, Макс! Я ремонт из твоей премии вычту!

— Почему это из моей? — заспорил Фасонов, осматривая руки на предмет порезов. — Это Тимон накосячил, у него и вычитай.

-— Этого я вообще премии лишу, — Настя с ужасом взирала на покорёженную раму и засыпанный осколками пол. — И администрации сами будете объяснять, что за оргию вы тут устроили! Как же вы меня задолбали! Взрослые люди, а ума как у инфузории-туфельки! И вообще, признавайся, это твой дружок свои органы размножения на ксероксе копировал?

Фасонов озадаченно промолчал, из чего я сделал вывод, что этот эпизод с дурацким копированием каким-то образом обошёлся без него.

— Погоди, Насть, не расстраивайся, — я поднял раму, попутно проверяя, крепко ли сидят в пазах оставшиеся стёкла. — Помоги, Макс, не стой столбом...

Вдвоём мы кое-как вернули злополучную раму на место. Макс даже умудрился зафиксировать её парой вывалившихся гвоздей, используя в качестве молотка свой супернепробиваемый древний телефон.

— Вот так. Жалко, что стекло разбилось, а то б никто и не заметил. А так — красотища! — Фасонов довольно осмотрел свою работу.

— Да уж, вот только как мне в этой красотище ночевать? — подала голос Настя, успевшая собрать крупные осколки и выкинуть их в ведро. Я бросил на неё быстрый взгляд — кожа на её руках слегка покрывалась мурашками, ночь-то прохладная, даром что лето, а тут ещё и сырой воздух с реки... Ухо уже резал назойливый писк налетевших на свет комаров.

— Ща чего-нибудь придумаем, — неуверенно пожал плечами Фасонов и заботливо склонился над Мартышкиным. — Вставай, Тимоша, нам бы в номер наш пойти, а то загостились.

Как и следовало ожидать, Мартышкин не спешил откликнуться на столь заманчивое предложение и начал храпеть ещё громче.

— Придется тащить, — резюмировал Макс и с надеждой уставился на меня.

— И не только тащить, — сурово нахмурила брови Настя. — А ещё и придумывать, что вы завтра скажете по поводу разбитого стекла.

Мы с Фасоновым вдвоём, за ноги и за руки поволокли бедолагу Мартышкина по коридору к лифту, подняли на четвёртый этаж и занесли в номер. Настя всё это время шла впереди, проверяя, чтобы не появилось свидетелей нашего деликатного дела.

Наконец всё было улажено: Мартышкин был водружён на свою кровать, а Фасонов радостно полез в холодильник за бутерами с колбасой.

— После таких волнений аппетит просто зверский, — оправдывающимся тоном сказал он, правда, для переволновавшегося вид у него был уж слишком невозмутимый.

Вот уж кто переволновался, так это Настя. Я смотрел на её бледное лицо, на котором отразилась какая-то нервная усталость. Наверное, бедная, предвкушала, как будет с администрацией объясняться.

— Пойдём, провожу, — я аккуратно коснулся её локтя. — Сейчас решим, как окно залатать...

Ну это я, конечно, загнул. Ежу понятно, что собрать стекло из кусочков мы бы не смогли, придётся чем-то затыкать. Неожиданно на меня снизошло озарение: а зачем, собственно, Насте ночевать в этом разгромленном номере? Надо предложить ей поменяться номерами. Я мужчина или кто? Укроюсь с головой, и никакие комары не достанут...

Пока я собирался с духом, стараясь призвать всё своё красноречие, подошёл лифт. Когда за нами закрылись двери, я решился:

— Я подумал, — сил смотреть ей в глаза у меня не было, вся решимость ушла на фразу, — я тут подумал, может, ты переночуешь у меня в номере?

Настя вопросительно посмотрела на меня.

— Нет, ты не подумай, я просто... — начал объяснять свои честные намерения я и сник, запнувшись на полуслове.

— А собственно, почему бы и нет? — произнесла она с некоторым колебанием.

Мои глаза радостно вспыхнули, щёки, наверное, тоже... Я даже не ожидал, что она так легко согласится.

— Тогда пойдём за твоими вещами? — осторожно, словно боясь, что Настя переменит решение, спросил я.

— Пойдём.

Я решительно ткнул в кнопку вызова и почти сразу раздался звонок. Двери тотчас распахнулись, явив нашим взглядам парочку, застывшую в страстном объятии. От неожиданности они отскочили друг от друга и опустили глаза в пол. Мы с Настей зашли в лифт.

Я постарался сохранить невозмутимое выражение лица, поэтому тоже смотрел исключительно в пол, чувствуя, как щёки наливаются предательским румянцем. Я осторожно скосил взгляд на Настю: она вроде бы улыбалась одними уголками губ. В неловком молчании мы доехали до первого этажа и снова оказались в Настином номере. Ночная прохлада уже пробралась туда, и я обрадовался, что Настя будет спать в комфорте.

Угораздило же этого Мартышкина, думал я, пока Настя, грустно косясь на окно, собирала вещи. Я заметил, что она не стала брать всю сумку — только одежду на завтра, косметичку, телефон и футляр с ноутбуком.

А ещё завтра с утра ей предстоит разбираться с местным руководством и рассчитываться за порчу имущества. Я решил, что обязательно предложу Насте, что сам с администрацией поговорю. В конце концов, я же её ассистент, как она справедливо заметила. Эта мысль немного подпортила моё настроение: да, я добился того, чтобы быть с ней рядом, но ведь она не видит во мне никого, кроме как хорошего сотрудника... И с Мартышкиным я завтра поговорю! А то подставил Настю и лежит себе, спит в тёплой кровати, в ус не дует...