Порта рассчитывала успеть сосредоточить 120 тыс. человек у сильной Адрианопольской крепости (чем надеялась задержать наступление русских). Одновременно она просила Англию о мирном посредничестве, но Россия отвергла представление Лондонского кабинета, предложив Порте самой обратиться за аманом, т. е. просить пощады.

Отойти к Адрианополю удалось лишь одному Мехмеду-Али. Сулейман спешно отступил 30 и 31 декабря на Татар-Базарджик. Гурко намеревался здесь его окружить, но в ночь на 2 января турецкая армия ускользнула от охвата, перешла реку Марицу, уничтожив за собой мост, и вечером 2 января сосредоточилась у Филиппополя.

Сулейман решил дать отдохнуть войскам у Филиппополя, а в случае если русские его атакуют, принять бой. Это решение привело в ужас подчиненных паши, просивших его не рисковать последней турецкой армией, но переубедить «сердарь-экрема» им не удалось.

2 января вечером авангард генерала Гурко (граф Шувалов с павловцами и гвардейскими стрелками) перешел в темноте, по грудь в воде и в 8-градусный мороз, широкую и быструю реку Марицу, по которой уже шел лед. 3 января тем же путем перешла остальная часть 2-й гвардейской дивизии. Переправившиеся войска весь день вели затяжной бой, ожидая развертывания главных сил. Сулейман, заметив опасность, приказал немедленно отступить, но было уже поздно. Утром 4 января русские овладели Филиппополем, форсируя ледяную Марицу везде, где были броды, а вечером Лейб-Гвардии Литовский полк, ворвавшись в самую середину отступавшей турецкой армии у Карагача, внезапной ночной атакой уничтожил пехотную бригаду и захватил 23 орудия. 5 января турецкая армия свернула прямо на юг, причем две дивизии, потерявшие связь с главными силами, были уничтожены. Главным силам удалось оторваться от русских. Наша конница под начальством генерала Д. И. Скобелева 1-го (отца) выясняла весь день 6 января направление отступления неприятеля, и утром 7 января турки были настигнуты у Караджалара лихим 30-м Донским полком Грекова, атаковавшим полторы турецкие дивизии и захватившим всю оставшуюся у турок артиллерию — 53 орудия. Этой блистательной победой и закончилось преследование разбитой под Филиппополем армии Сулеймана, потерявшей 20 тыс. человек (двух пятых состава) и всю артиллерию (114 орудий). В Константинополе долго не знали, где находятся ее остатки. К 15 января они собрались у Карагача и оттуда морем были перевезены частью в Константинополь, частью на Галлиполи. Русские потеряли у Филиппополя 41 офицера и 1209 нижних чинов.

Пока Гурко громил турок у Филиппополя, центр нашей армии, не теряя времени, пожинал плоды шейновской победы. В авангарде Скобелева шли 1-я кавалерийская дивизия и герои Шипки — орловцы и «железные стрелки». Сразу оценив обстановку, сложившуюся на театре войны, Скобелев, немедленно по занятии 1 января Эски-Загры, двинул в глубокий рейд на Адрианополь имевшуюся у него конницу — три полка 1-й кавалерийской дивизии под командованием генерала Струкова.

Этот блистательный рейд решил кампанию. 2 января московские драгуны заняли важнейший железнодорожный узел театра войны — Семенли, отрезав армию Сулеймана от Адрианополя и предрешив ее разгром. Девять русских эскадронов нарушили все стратегические расчеты Турции. Неутомимый Струков громил тылы противника, захватывал обозы, огромные склады продовольствия и снаряжения и 6 января был уже в Мустава-Паше, в кавалерийском полупереходе от Адрианополя.

8 января была без боя захвачена мощная крепость Адрианополь. В крепости было 70 исправных орудий.

Естественно, что перед русским командованием встал вопрос — брать или не брать Константинополь и (или) Проливы, и как, и на каких условиях заключать с турками мир или перемирие?

27 декабря 1877 г. командующий русской армией на Балканах великий князь Николай Николаевич получил от турецкого военного министра Реуф-паши телеграмму с просьбой известить его, куда следует отправить мушира Мегмет-Али, уполномоченного для заключения перемирия, и на каких условиях оно может быть заключено. Николай Николаевич 28 декабря отправил ответную телеграмму: «Содержание вашей депеши доведено до сведения императора. Переговоры могут быть ведены только непосредственно со мною, но о перемирии не может быть речи без принятия предварительных оснований мира» (56. Кн. вторая. С. 399–400).

Александр II одобрил все распоряжения брата и сообщил, что все ожидаемые великим князем инструкции и полномочия уже высланы 21 декабря. Император предупреждал, что не следует торопиться сообщать туркам условия заключения перемирия, а следует затянуть это дело, при этом не ослабляя военных действий.

2 января 1878 г. Александр II получил телеграмму от султана Абдул Гамида II, в которой говорилось, что, глубоко скорбя об обстоятельствах, вызвавших злополучную войну между двумя государствами, призванными жить в добром согласии, и желая как можно скорее прекратить бесцельное кровопролитие, султан в силу соглашения, состоявшегося между его правительством и великим князем Николаем Николаевичем, назначил своими уполномоченными министра иностранных дел Сервер-пашу и министра двора Намык-пашу, которые через три дня отправятся в русскую главную квартиру для установления условий перемирия. Абдул Гамид II выразил надежду, что русский император прикажет незамедлительно прекратить военные действия на всех театрах войны.

Александр II ответил, что не менее султана желает мира и восстановления дружбы между Россией и Турцией, но он не может остановить военных действий до тех пор, пока Порта не примет предварительных условий мира, которые будут сообщены ей главнокомандующим русскими армиями.

Об отправлении турецких уполномоченных в русский лагерь известила Александра II и королева Виктория. А британский посол потребовал от Горчакова очередного обещания не занимать русскими войсками Галлипольского полуострова (т. е. Дарданелл) и заявил от имени своего правительства, что договор, заключенный между Россией и Турцией и касающийся трактатов 1856 и 1871 гг., должен быть договором «европейским» и не будет действителен, если состоится без согласия всех стран — участниц перечисленных выше трактатов.

Что касается Дарданелл, то князь Горчаков уверил британского посла, что военные операции русских армий не будут распространяться на Галлиполи, если турки не сосредоточат там свои регулярные войска, тем более что и Англия не высадит там свои войска. Приняв заявление к сведению, британский кабинет заявил, что «при нынешних обстоятельствах» и не думает о занятии Галлиполи.

Александр II известил великого князя Николая Николаевича об обращении султана и «назойливых требованиях» британских дипломатов. Подтвердив телеграммой, что все эти обстоятельства никак не должны влиять на действия главнокомандующего, предписанные ему инструкцией, высланной 21 декабря, он написал в письме брату: «Пока уполномоченные турецкие не примут безусловно наших предварительных кондиций для мира, о перемирии и речи быть не может и военные действия должны продолжаться со всевозможною энергиею. Да поможет нам Бог довершить начатое святое дело, как мы того желаем для пользы и достоинства России» (56. Кн. вторая. С. 401).

8 января 1878 г. великий князь Николай Николаевич принял представителей султана — Сервера и Намыка. Русский главнокомандующий начал переговоры с вопроса, какие мирные условия предлагает России Порта. Турки ответили, что побежденный не может предъявлять победителю никаких требований и что султан вверяет судьбу своей страны великодушию русского царя. Тогда Николай Николаевич вручил представителям султана текст полученных из Петербурга условий мира и потребовал от них конкретного ответа, добавив, что от этого ответа зависит столь желаемая Портой приостановка военных действий.