«Управление и штаб 16-й армии получили приказ перейти в район Сухиничей, принять в подчинение действующие там соединения и восстановить положение. Передав свой участок и войска соседям, мы двинулись походным порядком к новому месту. М. С. Малинин повел нашу штабную колонну в Калугу, а мы с А. А. Лобачевым заехали на командный пункт фронта.

Здесь нас принял начальник штаба В. Д. Соколовский, а затем и сам командующий. Г. К. Жуков ознакомил с обстановкой, сложившейся на левом крыле. Он предупредил, что рассчитывать нам на дополнительные силы, кроме тех, что примем на месте, не придется.

— Надеюсь, — сказал командующий, — что вы и этими силами сумеете разделаться с противником и вскоре донесете мне об освобождении Сухиничей.

Что ж, я принял эти слова Георгия Константиновича как похвалу в наш адрес…

В штабе фронта нам сообщили, что части 10-й армии окружили противника в Сухиничах. Да и в Меховой мне заявили, что этот город блокирует 324-я дивизия генерала Н. И. Кирюхина. Но командир дивизии, человек энергичный и здравомыслящий, откровенно сказал при знакомстве:

— Мы их окружили, знаете ли, флажками. Опасаюсь, как бы самим не очутиться в западне…

…В ударную группировку были включены 11-я гвардейская дивизия генерала П. Н. Чернышева и 324-я стрелковая, возглавляемая, как уже упоминалось, Н. И. Кирюхиным. Усилили их артиллерией.

Атака была намечена на утро 29 января. Ночью войска заняли исходное положение. Артиллерия еще раньше стала на позиции и подготовила огни.

По плану, главный удар наносили гвардейцы. У Чернышева дивизия была сильнее и по численности, и по вооружению. Пожалуй, и опыта у нее было побольше, чем у 324-й дивизии, которой надлежало нанести вспомогательный удар.

К назначенному времени все было готово. Я, Казаков и Орел находились на НП генерала Чернышева и уже поглядывали на часы.

Прожужжал зуммер. Командир дивизии взял трубку и вдруг с удивлением воскликнул:

— Не может быть!..

— Что там случилось? — невольно вырвалось у меня.

Удивляться было чему: из полка, стоявшего ближе других к городу, передали, что к ним прибежали несколько жителей и сообщили, будто немцы в панике покидают Сухиничи. Командир полка — человек решительный — выслал в город усиленную разведку и уже двинул туда батальон с двумя танками.

А до начала артподготовки оставались минуты.

Я что-то не верил этим сообщениям. Обычно немцы упорно защищаются в населенных пунктах, а тут — такой город! На лицах товарищей я тоже прочел недоумение. Казаков даже, поморщившись, махнул рукой: очередные немецкие штучки…

Как бы там ни было, но я решил задержать открытие артиллерийского огня. Казаков передал приказ на батареи.

Долетели звуки редкой перестрелки. Явно из города. Но стрельба не усиливалась. Что же там происходит?

С каждой минутой напряжение на НП возрастало.

И наконец снова сигнал вызова к телефону. У всех нас руки невольно потянулись к аппарату. Но тут же опустились — не следует мешать дежурному телефонисту. Он доложил, что к аппарату просят комдива. Все насторожились. И вот Чернышев прерывающимся от возбуждения голосом, но твердо говорит:

— По докладу командира полка, противник бежал из Сухиничей. Разведка, батальон с танками и полковой артиллерией уже в городе, а весь полк на подходе к нему.

Невольно у всех, кто был на НП, вырвалось громкое „ура“…

В Сухиничах штаб и управление устроились прекрасно. Правда, город был виден немцам как на ладони и часто подвергался артиллерийскому обстрелу. Пришлось рыть щели, строить блиндажи, чтобы штаб нес меньше потерь.

Обстреливали немцы Сухиничи в разное время дня и ночи. Мы к этому как-то быстро привыкли и, откровенно говоря, почти перестали обращать внимание.

Гражданское население относилось к нам прекрасно. Но с каждым днем жителей в городе становилось все меньше: очень донимали непрекращавшийся обстрел и частые бомбежки с воздуха. Наш Василий Иванович Казаков делал все, чтобы отогнать неприятельскую артиллерию подальше от Сухиничей. Он даже в самом городе поставил 152-миллиметровые гаубицы, замаскировав их в сараях».

«На фронте группы армий „Центр“, прежде чем вести наступление через Сухиничи в северном направлении, необходимо ликвидировать группировку противника в районе к западу от 53-го армейского корпуса. Восстановление положения в районе бреши между 4-й танковой и 4-й армиями (район восточнее Медыни) по-прежнему связано с большими трудностями». 28 января он с досадой отметил, что «обнаружились разногласия по вопросу о том, удерживать или оставить Сухиничи. Фюрер требует удержания этого пункта, пока не выявятся результаты наступления под Медынью. Из разговора со Шмидтом (2-я танковая армия) выясняется, что действительно Сухиничи хотели снова сдать. Отдан контрприказ, надеюсь, не поздно!»