Офелия проверила, есть ли другие дела, связывающие Руфо Пинейро и Факундо Луну. Помимо следствия по делу Марии, нашлись еще два файла. Четыре года назад образовалась преступная группировка для распространения наркотиков под видом организации политической оппозиции. Когда члены сообщества поняли истинный план, они ворвались в дом главаря с требованием сдать наркотики. В потасовке, спровоцированной главой сообщества и его семьей, приняли участие два патриота, вынужденные защищаться. Разумеется, это были Руфо Пинейро и Факундо Луна. Более поздний файл поведал ей о том, что политическая ячейка так называемых демократов организовала массовый митинг, истинной целью которого было распространение инфекционных болезней. Надо ли говорить о том, что бдительные граждане и истинные патриоты Луна и Руфо стояли в оцеплении.

С одной стороны, Офелия была убеждена, что кубинцы должны жестко противостоять своим врагам. Гангстеры из Майами не останавливались ни перед чем — заказные убийства, бомбы, пропаганда. Куба ни на мгновение не должна терять бдительность, чтобы просто выжить. Однако то, чем занимались Руфо и Луна?.. Это посеяло зерно сомнения в ее душу. Она выключила компьютер, пожалев, что вообще включила его…

Выходя, она увидела, что офицеры, работавшие за столом, ушли. В комнате сидел сержант Луна, руки скрещены на груди, рубашка туго обтянула мощный торс. Ее удивило, что он так рано ушел из «Каса де Амор». Лицо сержанта прикрывал козырек глубоко надвинутой на лоб фуражки, челюсти равномерно ходили, размалывая жевательную резинку. Его стул был повернут так, что наполовину преграждал ей выход из комнаты.

Офелия словно вновь оказалась опять в Херши, на поле для выгула скота, куда частенько прилетали белые цапли, оставив свои гнезда вдоль реки. Птицы были белыми, как взбитая пена для бритья. Ребенком Офелия волновалась, не испачкаются ли они, пролетая над чадящими трубами сахарной фабрики. Однако они, изящно планируя, садились на поле и спокойно кормились там, оставаясь такими же белыми и чистыми. Она так увлеклась зрелищем грациозно расхаживающих цапель, что не заприметила, как на поле запустили быка. Человек, пригнавший быка, не заметил маленькую Офелию. А бык ее увидел…

Бык был самым большим животным из тех, которых ей когда-либо доводилось встречать. Молочно-белый с загибающимися вниз рогами. Между ними щетинились кремового цвета жесткие завитки. Массивное тело покоилось на крепких ногах, красные глаза безотрывно смотрели на Офелию, но не с тупым упорством, а с преимуществом хозяина ситуации. Он выжидал, пока она сделает первое движение.

Но что-то отвлекло его внимание от маленькой беззащитной фигурки. Офелия медленно повернула голову и увидела человека, одетого в черное, перепрыгнувшего через забор и отчаянно размахивающего руками. Это был сельский священник, всегда бледный и всегда грустный. Он подпрыгивал, хлопал в ладоши и смеялся, поддразнивая быка, и полы его сутаны развевались и подпрыгивали вместе с ним. Затем он обежал вокруг быка, швыряя комья земли и травы, и тогда бык бросился на него. Поднимая полы сутаны, священник бросился бежать, преодолевая расстояние до забора гигантскими прыжками. Он перелетел через забор, а бык с силой врезался в столб, наполовину выворотив его из земли, и продолжил в бессильной ярости атаковать деревянное ограждение. Офелия со всех ног понеслась к забору… И бежала без остановки до самого дома.

— Капитан Аркос интересуется, все ли улики, найденные в мотеле, вы передали нам? — сказал Луна.

— Да.

Луна слегка подвинулся, полностью перегородив выход из комнаты и свесил толстую руку со стула.

— Все?

— Да.

— Вы рассказали нам все, что знаете об этом деле?

— Да.

Сержант посмотрел в сторону шкафа, за которым Офелия просматривала файлы.

— Что вы искали?

— Ничего.

— Может быть, что-то, в чем я могу вам помочь?

— Нет.

Сержант не шевельнулся. Когда Офелия попробовала протиснуться к двери, Луна прижал ее железной рукой, будто подводя черту, которую ей не следовало переступать.

Путь Аркадия в китайский квартал проходил мимо магазинов, в которых царили тишина и запустение, как в заброшенном аквариуме. В витрине парфюмерной лавки не было ничего, кроме банки с кремом от москитов. Локти продавщицы в ювелирном магазине будто приклеились к пустому прилавку. Но за углом Кале Райо кипела жизнь. Красные фонарики, наполненные прилавки: целый жареный поросенок, жареные бананы, горки апельсинов, лимонов, красных перцев, черных клубней, разрезанных и показывающих белую сердцевину, зеленые помидоры в бумажных обертках, авокадо и другие тропические фрукты, названия которых Аркадий не знал. По значкам доллара на ценниках он понял, что на этом рынке в самом центре Гаваны торговали частники. Мухи лениво жужжали над горками спелых ананасов и бананов, издающих сладкие запахи. Звуки сальсы из висящего на стене радио смешивались с заунывной кантонской мелодией, звучащей из магнитофонов. Покупатели, лица которых явно указывали на их китайское происхождение, торговались с продавцами на кубинском диалекте испанского. За угловым прилавком мясник разделывал коровью голову. Продавщица сладкой ваты с синими прядями в волосах вращала сахарные нити, выползавшие из трубочки. Она прочитала записку, которую показал Аркадий, и показала на подъезд с табличкой «Кубинское карате».

Аркадий торопился. С китайского кладбища он отправился на квартиру Приблуды, оттуда в китайский квартал. Его интуиция наконец ожила. Абуелита говорила, что каждый четверг после полудня Приблуда уходил с Малекона с отвратительным кубинским пластиковым портфелем. Кармен рассказывала, что по четвергам дядя Сергей занимался карате. В смете Приблуды было отмечено, что каждый четверг он расходовал по сто долларов, не поясняя на что. Все это не могло быть просто совпадением. Здесь должна быть какая-то связь. Разве не могло быть так: по четвергам разведчик Сергей Приблуда отправлялся в китайский квартал с пластиковым портфелем, в котором находился вовсе не черный пояс, а конверт с деньгами. В клубе карате он встречался с «китайским контактом». Скорее всего, полковник держал тренировочную форму в шкафчике спортивного клуба. Это достаточная причина, чтобы задержаться в раздевалке, где, как полагал Аркадий, они не должны были говорить друг другу ни слова, просто у агента должен был быть такой же портфель. Портфели можно обменять за мгновение, и безымянный агент направлялся к выходу раньше, чем Приблуда успевал развязать шнурки, чтобы отрабатывать свои смертельные удары, которые он демонстрировал Кармен. Все проходило быстро, молча и профессионально. Портфель находился у Аркадия, и был как раз четверг.

Однако здесь его ожидала неприятная неожиданность. Когда Аркадий взбежал, задыхаясь по лестнице туда, где должен был быть клуб карате, на двери он увидел табличку «Эвита — новый салон красоты». Внутри в парикмахерских креслах уже сидели две женщины с масками из голубой глины на лицах. А рабочие привинчивали к полу третье кресло. Аркадий вернулся на рынок и повторил процесс с тем же клочком бумаги и с тем же отрицательным результатом.