Человек в короткой кожаной куртке плюхнулся на заднее сиденье, приказал объехать пробку по встречной полосе.

— Там все равно дорога перекрыта, — заметил водитель.

— Только не для нас.

— Чем, извините, обязан? — спокойным сипловатым голосом спросил Гусев.

— Оружие, наркотики есть? Крупная сумма наличности?

— Обижаете. Врагов у меня нет, деньги в карманах не задерживаются. Дурными привычками обзаводиться поздно.

— Тогда езжайте как ни в чем не бывало.

Как только машина проехала регулировщика, сотрудник вдруг сполз на дно. Включил рацию, негромко произнес:

— Я восьмой, позицию занял.

— Теперь аккуратно, понял? — проскрипел далекий голос в ответ.

— Так точно.

Сеанс связи закончился. Послышался характерный щелчок — сотрудник извлек и снова вставил в пистолет обойму. Так проверяют напоследок полноту боекомплекта. Гусев не мог понять причину столь странного поведения. Зато понимал всю бесполезность недоуменных вопросов.

Через некоторое время сотруднику наскучило лежать молча и он подал голос:

— Нет, говоришь, врагов?

— Не всем я, конечно, нравлюсь.

— Всем нравилась только Мерилин Монро.

Речь не об этом, речь о врагах, которые не хотят человека видеть в живых.

«Дали наводку? — спросил себя Гусев. — Не похоже. Обыскивать не стали, выволакивать из машины тоже».

Думать он старался тоже с достоинством, неторопливо. Покрутил перстень на пальце, поправил малиновый шарф.

— Не побеспокою, если закурю?

— Кури-кури, — ответил пассажир сзади. — Грех был бы отказать.

«От кого он затаился? Решили, что встреча у меня назначена, кто-то мне должен передать криминальный «товар»? Кому выгодно подкинуть им такую чепуху? Один раз убедятся, что клюнули на «дезу», и стукачу не будет больше веры».

Водитель нервничал куда больше хозяина.

Все ему не нравилось — и присутствие за спиной вооруженного человека, и снег, упрямо пытающийся залепить лобовое стекло.

— Можно, выйду поправить «дворники»? Плохо чистить стали.

— Нет уж, езжай дальше. Не такое оживленное движение, чтобы сильно переживать.

Пытаясь успокоиться, водитель включил музыку. Свалившийся на голову пассажир и это запретил.

— Человек, Толя, при исполнении, — Гусев тронул свой висок с проступившей сединой. — Нельзя его отвлекать.

— А ты молодец, — усмехнулся сотрудник. — Старая, видать, закалка. Видел я одного вора в законе. Ему при обыске весь коттедж переворачивали вверх дном, а он сидел анекдоты травил.

Судя по голосу, новоявленный пассажир пребывал в напряженном ожидании. Похоже, в любой момент могло случиться нечто требующее от него мгновенной реакции. Вскоре за поворотом послышался шум встречной машины.

— Кто это? — быстро спросил сотрудник, окончательно распластавшись внизу.

— Пока еще не вижу… Фура, кажется. Точно фура, — ответил водитель, всматриваясь.

— Фура — это свои.

— Феликс Дмитрич, меня чего-то подташнивает, — пожаловался водитель. И пальцы немеют.

— Давай поменяемся местами, — Гусеву действительно было бы спокойнее самому оказаться за рулем.

— Поменяться?.. Нет, не надо. Наверное, сейчас пройдет.

«Боится моего кресла, — отметил про себя хозяин. — Вдруг стрелять будут издалека, по месту».

Фура тем временем пронеслась мимо, и дорога снова опустела. Сотрудник вытер пот со лба, пожаловался:

— В былые времена двоих блядей в такой вот машине трахал, теперь без баб тесно. Ноги уже затекли.

— Если надо, Толя мигом остановит. Выйдем все вместе, подышим воздухом.

— Возьмешь сейчас и выйдешь? — гусевская невозмутимость понемногу начинала злить сотрудника. — Готов в любой момент? Можно, в принципе, подышать. Только сперва два слова для справки. Одна добрая душа вас крупно подставила. Якобы везете с собой пятьдесят кусков. Так что ждите с минуты на минуту желающих приобщиться… Ну как, остановимся подышать?

— Ни один серьезный человек на всем Урале не поверит, что я повез с собой столько налички, — уверенно заявил Гусев.

— На Урале появляются и несерьезные люди.

Сюда ведь виз не нужно брать.

Если Гусев до последних секунд даже внутренне сохранял спокойствие, то враг его пребывал в состоянии близком к помешательству.

Уже само по себе тесное соседство с обезображенным трупом могло бы кого угодно свести с ума. От мертвого обнаженного тела исходил леденящий холод, по сравнению с которым воздух в остывшем салоне можно было назвать жарким.

И этот холод просачивался внутрь щуплого тельца Хмеля.

Одежда стукача — теплая с капюшоном куртка — не могла служить преградой. Она скорее изолировала хозяина от окружающей среды, не давая холоду перетекать туда, рассасываться в пространстве.

Лицо молодой женщины Хмель видел только несколько секунд, пока пребывал в состоянии заторможенности и ступора. Потом крепко зажмурился, отвернулся в сторону. Если он еще раз увидит это лицо, упирающееся лбом ему в висок, то доживет остаток дней в дур доме.

Время вытекало, как последние капли из бутылки. Хмель носил электронные часы и не мог слышать тиканья. Но запястье левой руки каким-то образом ощущало смену цифр секундомера.

Свою жестокость Гоблин уже продемонстрировал. Если только менты его упустят, он ни перед чем не остановится. Любой ценой вернется сюда, настрогает на мелкие куски. А менты могут запросто сплоховать. Наверняка согнали не меньше роты, и Гоблин заранее унюхает, что к чему.

Страх не отбил у Хмеля способности соображать, инстинкт самосохранения подогревал мозги. Надо первым делом избавиться от жуткого соседства.

Руки сходились за спиной у мертвой женщины, обнимали ее. Не смея открыть глаза, Хмель попробовал сдвинуть руки вверх. Почти сразу же уперся в преграду и вспомнил, что Гоблин предусмотрительно просунул его руки между туловищем и руками жертвы. Теперь они поднялись до подмышек, больше хода нет.

Осталось сползать с трупа в направлении вниз. Щека и висок Хмеля ощущали одинаковые холод и твердость. Только по выпуклостям и впадинам он догадывался — шея, ключицы, грудь, живот. Теперь вот волосы на лобке скребут, будто это не волосы, а металлическая стружка…

Внутренняя поверхность бедер, колени, ступни. Глаза «заказчика» продолжали оставаться закрытыми. Но на изнанке век проступали расплывчатые очертания, нечто вроде рентгеновского снимка.