Они вышли из машины, надели шапки и перчатки и застегнули куртки. Температура продолжала падать, и ветер делал холод невыносимым. Он подбирался к Ричеру со всех сторон, просачивался сквозь подошвы ботинок. Лицо у него онемело через несколько секунд. Холланд и Петерсон делали вид, что мороз на них не действует, но Ричер знал, что они чувствуют себя паршиво. Их лица покрылись красными и белыми пятнами, они кашляли и слегка задыхались.

Все трое сразу направились к каменному зданию, которое выглядело так же, как и утром. Угрожающе и странно. Петерсон попытался открыть дверь. Та не сдвинулась с места. Он стер иней вокруг замочной скважины большим пальцем, как чуть раньше Ричер.

— Здесь нет царапин, — сказал Петерсон. — Замком не пользовались.

— В этом не было необходимости, — сказал Джек. — Они открыли замок год назад, а заперли сегодня утром.

— И где ключ?

— Хороший вопрос.

— Они взяли его с собой, — сказал Холланд.

— Я так не думаю, — возразил Ричер.

— Но зачем им его оставлять?

— Потому что это место продается. Значит, им сказали, чтобы они оставили ключ для новых хозяев.

— И где же он?

— Скорее всего, под ковриком.

— Здесь нет коврика.

— Значит, под горшком с цветами.

— Какой еще горшок?

— Фигура речи, — сказал Ричер. — Люди оставляют ключи в заранее условленных местах.

Все трое начали озираться по сторонам. Впрочем, смотреть было не на что. Снег, бетон, домик и само каменное здание.

— Как он должен выглядеть? — спросил Петерсон. — Обычный ключ?

— Он довольно большой, — ответил Ричер. — Это взрывостойкая дверь, поэтому замок должен быть сложным. Много движущихся частей. Ключ трудно повернуть, значит, он должен быть прочным. Вероятно, Т-образной формы, как для часов, из какой-нибудь особенно твердой стали. Наверное, он обошелся Пентагону в тысячу долларов.

— Может быть, они закопали его в снегу? У меня в машине есть металлодетектор.

— Но едва ли он имеется у русского парня из Бруклина. Из чего следует, что ключ не в снегу. Так с клиентом не поступают. Никто не станет просить богатого парня вечность рыться в снегу.

— Так где же он?

Все здание покрывали готические карнизы и лепнина. Прятать ключ на высоте глаз было бы слишком очевидным. Ричер обошел его по кругу и провел руками по всем плоским поверхностям, находившимся на высоте восьми футов над землей. Ничего. То, что находится выше, будет недоступно, если только русский не принесет с собой складную лесенку.

Ричер остановился и еще раз огляделся.

— Он должен находиться в каком-то определенном месте, — сказал он. — Скажем, на третьей позиции слева, после четвертого поворота направо.

— И что следует считать такой позицией? — спросил Петерсон.

— Дом, кровать, что угодно.

— А мы не сумеем взломать дверь при помощи монтировки?

— Это взрывостойкая дверь. Она способна выдержать мощную взрывную волну.

— Но мы же будем тянуть на себя, а не давить внутрь.

— После взрывной волны возникает зона вакуума. Сжатие и разрежение. Сжатие давит внутрь, а разрежение с такой же силой действует в обратном направлении. Таким образом, мы имеем очень прочную дверь.

— Тогда нам следует начать поиски, — сказал Петерсон.

— Какое у тебя счастливое число?

— Три.

— Тогда начни с третьего дома и посмотри под матрасом третьей койки.

— А откуда начинать считать?

Ричер немного помолчал.

— Еще один хороший вопрос. Передний ряд, скорее всего, слева. Впрочем, любая система отсчета является субъективной, а потому может сбить с толку. Есть только один объективный фактор — ближе и дальше.

— От чего?

— Отсюда, от запертой двери.

— Если считать, что ключ в доме.

— Он не в снегу и не в самом здании. Где еще он может быть?

Петерсон направился к ближайшему домику. Первому в заднем ряду, напротив второго в переднем. Тому самому, с которого Ричер начал утром. Дверь не была заперта. Петерсон толкнул ее и вошел. Ричер и Холланд последовали за ним. Занавески из мешковины остались на окнах. Все, что можно было унести, исчезло. Осталось лишь двенадцать коек, на которых лежали полосатые синие матрасы. Дом выглядел брошенным и грустным.

Но здесь было тепло.

Парафиновый обогреватель был выключен, но еще не остыл. Ричер снял перчатки и протянул к нему руки. Часа через три он будет чуть теплым, а еще через три — холодным как лед, но сейчас Джек получал удовольствие, грея руки. Стенка обогревателя до сих пор оставалось такой горячей, что до нее нельзя было дотронуться. Сочетание чугунного литья и недавно сгоревшего углеводорода оказалось замечательной штукой.

— Давайте, вы поищите в других местах, — предложил Ричер, — а я останусь здесь.

— Если повезет, они все окажутся одинаковыми.

Так и вышло. Втроем они направились в последний домик и увидели ту же картину: пустые комнаты, голые кровати, теплые обогреватели. Они проверили каждый матрас, каждую койку, каждый уголок. Даже заглянули в бачок туалета. Поискали расшатанные половицы и простучали стены в надежде обнаружить полый участок.

Ничего.

Было без пяти три дня.

Осталось тринадцать часов.

Затем они обыскали кухню. Ричер считал, что тут шансов даже больше. Кухню ни с чем не перепутаешь. Она одна на весь лагерь. Нечто более определенное, чем первый или последний дом. Но ключа там не было. Кувшины с мукой, сахаром и кофе все еще стояли на полках, практически пустые — в них невозможно было что-то спрятать. Не оказалось ключа и за полками, его не приклеили пластырем к нижней поверхности столов и не спрятали среди груды мисок.

После кухни они пошли обратно к каменному зданию, заходя в каждый дом. С каждым разом получалось все быстрее — к тому же дома были одинаковыми. Теперь они могли бы обыскать их с завязанными глазами или во сне. Но результат оставался неизменным. Они ничего не нашли.

Наконец они оказались в домике, ближайшем к каменному зданию, но тянули с обыском, потому что это был последний шанс. Ричер подошел к обогревателю, потом направился к последней постели в правом ряду.

— Здесь сегодня утром сидела девушка, — сказал он.

Холланд подошел к нему.

— Какая девушка?

— Байкер, лет девятнадцати или двадцати. Она единственная находилась в доме, а не снаружи. Остальные работали на расчистке снега.

— Она была больной?

— По-моему, она выглядела совершенно нормально.