– Странно, – сказала она. – Мне кажется, что я тебя уже где-то видела. Ты мне кого-то напоминаешь… но не могу сказать кого.

Катрин благословила этот провал в ее памяти и поспешила ответить, что благородная дама имеет в виду одну из ее сестер, приходившую танцевать в замок. Недоставало только, чтобы графиня, порывшись в памяти, вспомнила, кого ей напоминает цыганка! И на самом деле дама перестала об этом думать. А если королева ее узнает, то произойдет катастрофа.

Когда королевский кортеж, сопровождаемый радостными возгласами жителей Амбуаза, проезжал мимо, Катрин поспешила преклонить колено и пониже нагнула голову в знак смиренности… тем более что в этот момент из замка выходила группа рыцарей для встречи королевы, и возглавлял их Жиль де Рец.

К счастью, он на нее не обратил никакого внимания. Только когда экипаж был уже под аркой крепостной стены, Катрин решилась поднять голову. Она увидела ноги остановившейся перед ней лошади и услышала молодой голос, сухо спросивший:

– Сержант, что делает здесь эта женщина? И куда ты ведешь ее?

Властность тона смутила покрасневшую Катрин, почувствовавшую себя виноватой. Между тем задававшему вопрос было не больше десяти лет. Лицо мальчика имело желтоватый оттенок, черные волосы стояли торчком. У него были широкие костистые плечи, большой нос, пара темных, но удивительно живых глаз говорила о проницательном уме. В нем не было ничего симпатичного, но манера гордо нести голову, красота лошади, которую он твердо удерживал своими нервными руками, и особенно трехцветный красно-черно-белый костюм – цвета принцев крови – говорила Катрин, что перед ней дофин Людовик[17], старший сын короля.

Сержант, покрасневший от гордости, отвечал:

– Я ее сопровождаю по приказу высокоблагородной дамы де Ла Тремуй.

Раскрывшая от удивления рот Катрин увидела, как дофин пожал плечами, быстро перекрестился и бесцеремонно плюнул на землю.

– Наверняка какая-нибудь мавританская рабыня. Ненавижу эту проклятую породу, но ничто не удивляет меня в той даме, которая похожа…

Он не закончил свою мысль, потому что другой всадник подъехал к нему и что-то быстро стал говорить на ухо. Несомненно, советовал быть более умеренным в своих высказываниях. Появление этого человека заставило Катрин густо покраснеть и превратило ее беспокойство в панику. Несмотря на доспехи, в которые он был закован, она узнала иерусалимский крест, вышитый на накидке, прикрывающей доспехи, и, конечно, лицо молодого блондина под приподнятым забралом шлема. Пьер де Брезе! Человек, который в Анжу влюбился в нее с первого взгляда, да так, что просил ее руки. Он был участником заговора против Ла Тремуя и не выдаст Катрин. Но нужно опасаться неосторожного, невольного жеста, вызванного неожиданной встречей на дороге.

Увидев его, она испытала необъяснимую радость и не могла оторвать восхищенных глаз. Он на самом деле был очень красив, этот Пьер де Брезе, гордо восседавший на своем боевом коне. Тяжелые стальные доспехи казались пушинками на его широких плечах, а копье из ясеня, прижатое к боку, – перышком. Голос молодого человека вывел ее из задумчивости.

– Монсеньор, – говорил Брезе, – мы задерживаемся, и королева вас ждет.

Объясняясь с наследником, он не спускал голубых глаз с Катрин. Легкая улыбка пробежала по губам рыцаря. Это был мимолетный взгляд, но в нем молодая женщина увидела море страсти. Он прибыл сюда ради нее, пренебрегая холодным отношением короля и ненавистного Ла Тремуя, в эскорте королевы, зная, что в этом замке он нежелателен. Он не только узнал ее, но без единого жеста, без слов сумел выразить свою любовь… Но как бы ни была сдержанна его улыбка, она не ускользнула от острого взгляда принца Людовика, насмешливо посмотревшего на шевалье.

– Хм! Кажется, сир рыцарь, у вас такой же испорченный вкус, как и у дамы Ла Тремуй. Поехали!

Оставив Катрин, дофин пришпорил коня, и Брезе был вынужден последовать за ним. Он даже не обернулся, но Катрин смотрела вслед, пока не исчез под аркой ворот гордый силуэт молодого человека. Катрин и охрана пошли дальше. На душе у нее было тепло, эта встреча влила в нее новые силы. Ведь на руке де Брезе она увидела шелковый шарф черного цвета с серебром, цветов траура, которые она назвала своими, а он преданно украсил ими себя. Он объявил себя рыцарем Катрин и, видимо, останется им. Теперь в этом замке, где все было враждебно, она будет ощущать его ободряющую поддержку. Она могла, если потребуется, умереть без страха, в уверенности, что будет отомщена, потому что помнила о его клятве. Если она провалится, он убьет Ла Тремуя своими руками, пусть это будет стоить ему головы.

И все-таки, проходя по подъемному мосту, Катрин постаралась отогнать от себя эти мысли, сколь убаюкивающими они ни были бы. В том же замке находился другой человек, который мог умереть из-за нее.

Когда Катрин и ее стражи вошли во двор замка, он был заполнен народом. К кортежу королевы добавились местные слуги, разгружавшие багаж, офицеры и сановники. Она заметила в этой толпе и худую фигуру короля, провожавшего супругу к лестнице. Невольно она стала искать глазами другую фигуру – гордую, широкоплечую, с горячим взором, но лучники уже вели ее к маленькой лестнице башни, в апартаменты госпожи Ла Тремуй.

Дверь комнаты была закрыта. Перед ней стояла Виолен, закутанная в широкое манто. Знаком девушка отправила солдат, но не пропустила Катрин в комнату.

– Тебе нельзя входить, египтянка!

– Почему?

Виолен не сочла нужным отвечать и удовлетворилась простым пожатием плеч. Несмотря на толстые дубовые двери, из комнаты долетали крики. Катрин узнала высокий голос графини.

– Я оставлю у себя эту девку так долго, как мне это понадобится, и не советую противиться.

– Какая муха вас укусила, раз вы вмешиваетесь в мои дела?

– А зачем вам нужна эта цыганка?

– Это мое дело. Потерпите… Я вам ее верну.

Голоса стали глуше, но Катрин поняла. Супруги ссорились из-за нее… и ей нечего было ожидать от женщины, которую она намеревалась приручить.

Виолен как бы следила за ходом ее мыслей, а потом начала зло хохотать.

– Тебя это удивляет? А на что ты надеялась? Стать фрейлиной?

Катрин, в свою очередь, пожала плечами с фальшивой непринужденностью.

– Мне хотелось бы надеяться, что благородные дамы умеют ценить оказанные им услуги… Но в конце концов это не имеет никакого значения.

Спокойствие, проявленное ею, должно быть, произвело впечатление на девушку, потому что она перестала смеяться, недоверчиво посмотрела на Катрин и быстро перекрестилась, словно неожиданно встретила сатану. Разговор на этом закончился. К тому же открылась дверь. Злой Ла Тремуй выскочил из комнаты в своем красно-золотом развевающемся плаще. Он приостановился, узнав Катрин, смерил ее взглядом сверкавших глаз и устремился по лестнице вниз, не сказав ни слова, с такой быстротой, что просто не верилось.