На мгновение в ее голове пронеслась мысль о грехе, о непристойности поведения, о скандале. Но она исчезла так же быстро, как появилась. Эмми сцепила пальцы у него на шее и привлекла его губы к своим. Его рука раздвинула ей ноги, и он принялся кончиками пальцев очень осторожно и очень нежно ласкать ее плоть, пока она не ощутила щемящую потребность принять его в себя, заполнить им место, принадлежащее ему.

– Ахшли... – Она не была уверена, что движения ее губ сопровождаются звуком. – Ахшли...

Ей вспомнилась тяжесть его тела, вспомнилась боль, когда что-то твердое проникло в нее. На этот раз боли не было. Она чувствовала себя в безопасности, когда он глубоко проник в ее лоно.

Ей вспомнились ритмичные движения его тела, которые причиняли боль в прошлый раз. Сейчас боли не было и в помине. Она чувствовала, что ее нежно любят, получала наслаждение от этого ритма. Она запустила пальцы в его шевелюру, играя волосами. Упершись пятками в пол, она выгнулась ему навстречу, сжимая и расслабляя лоно в такт его движениям. Почувствовав мучительный прилив желания, она напряглась и, приподняв с подушки голову, уткнулась лицом в его плечо. Потом тело ее, содрогаясь, расслабилось.

Дав ей возможность прийти в себя, он продолжал медленно двигаться. Эшли отдавал ей свою любовь потому, что она сама просила его об этом, ей это было нужно. Целый день она была испуганной и одинокой. Он понял, что она нуждается в нем, как месяц назад была нужна ему.

С ним ей было тепло, спокойно и так хорошо! Эшли стал такой неотъемлемой частью ее самой, что, если бы он вздумал уйти, от нее ничего не осталось бы. Интересно, что будет завтра? Наверное, он снова предложит ей выйти за него замуж? Ладно, она подумает об этом утром. Наверное, завтра он снова примется казнить себя. А она будет бережно хранить воспоминание об их близости и будет знать, как это чудесно. В тот раз все вышло не так, как надо. Она хотела успокоить его, а вместо этого причинила страдания. На этот раз он, увидев, как ей плохо, успокаивал ее, отдавая себя. И ему это удавалось.

Он ускорил ритм. Она вновь ощутила прилив желания, но теперь она все сознавала. Эшли затих, и она ощутила, как его жизненные соки горячей струей переливаются в ее тело. Потом он расслабился, и она почувствовала на себе всю тяжесть его тела. Ее охватило долгожданное чувство покоя.

Опасаясь разбудить ее, Эшли около часа лежал не двигаясь. Целый день она была очень расстроена, а теперь мирно спала. Интересно, вспомнит ли она о том, как неохотно он сделал то, что сделал? Он пытался утешить ее, успокоить, не вторгаясь в ее тело. Ведь он пригласил ее в Пенсхерст, чтобы дать ей свободу и увидеть ее счастливой. Он совсем не хотел снова порабощать ее.

Она была расстроена, цеплялась за него, всхлипывая, однако не хотела, чтобы он зажег свечи. Не хотела говорить о том, что ее напугало. И в конце концов он понял, что может ее успокоить, и отдал ей себя, как она это сделала для него в Боудене. Его утешала уверенность, что ее страх был вызван не тем, о чем он подозревал. Она, несомненно, не пошла бы с такой готовностью на близость с ним, если бы утром ее совратили.

Эшли осторожно высвободил руку из-под ее головы.

Эмми что-то пробормотала во сне и еще глубже зарылась лицом в подушку. Он на ощупь нашел трутницу, высек пламя и зажег свечу. Поставив свечу на стол, он прикрыл Эмми плащом и уселся на кушетку.

Придется ему самому искать ответы. Желательно сегодня, в крайнем случае завтра. Это касалось отношений между Элис и Верни, смерти Грегори Керси, причин увольнения Неда Бинчли вскоре после этой смерти. А главное, надо было ответить на вопрос, что произошло с Эмми сегодня утром.

Казалось, между всеми этими вопросами не существует связи. И все же внутренний голос подсказывал ему, что все это так или иначе взаимосвязано. Нелепая мысль. Каким образом, например, может быть связан несчастный случай в Индии с тем, что испугало Эмми сегодня? Или с увольнением Бинчли? Или с гибелью Керси?

«Господи, – думал он, глядя на спящую Эмми, спутанные волосы которой почти целиком закрывали ее лицо и плечи. – Господи?, ведь я люблю ее!» Ему вспомнилось кое-что, запрятанное в самый потаенный уголок сознания. Когда, уезжая в Индию, он прощался с ней на дороге, ведущей из Боудена, то прижал ее к себе, а потом поцеловал. Ему вспомнилось охватившее его желание, которое тогда привело его в ужас. Он почувствовал себя негодяем, в котором проснулось похотливое желание к ребенку. Но ведь Эмми тогда не была ребенком. Она уже становилась женщиной. Ей было пятнадцать лет.

И даже тогда он знал, хотя и не хотел признаться даже себе, что любит ее и как друг, и как брат, и как мужчина.

Преимущественно как мужчина. Он боялся такой всеобъемлющей любви и старался подавить ее.

Она открыла глаза и взглянула на него. Ни он, ни она не улыбнулись.

– Я не позволю никому обидеть тебя, Эмми, – сказал Эшли, не вполне уверенный в том, что сможет выполнить такое обещание. Он объяснялся и словами, и жестами. – Я буду всегда защищать тебя и готов жизнь за тебя отдать. Ты мне веришь?

– Да, – кивнула она в ответ.

– Ты не должна бояться. Я знаю, что у тебя сильный характер и несгибаемая воля, Эмми. Ты сильнее, чем я. Я рад, что смог сегодня утешить тебя так же, как недавно ты утешила меня. Но я предпочел бы избавиться от того, что тебя пугает. Что все-таки произошло сегодня утром?

– Ничего, – медленно покачала она головой.

– Но ведь что-то случилось? – продолжал он. – И тебе удалось убежать?

Эмили снова покачала головой. Но глаза выдали ее: они словно затуманились, и она сделала это умышленно.

Почему она не хочет сказать ему правду? Или Люку? Может быть, боится причинить неприятности? Это было так похоже на Эмми.

– Я начинаю думать, что мне было бы лучше остаться в Индии или, вернувшись на родину, держаться подальше от Боудена. Тогда ты была бы счастлива, Эмми. И сейчас готовилась бы к свадьбе с Пауэллом.

Она резко села, протянула руку и прикоснулась к его колену.

– Нет, – покачала она головой. – Нет, Ахшли, – сказала она. Глазами и жестами она показывала ему, что он не должен винить себя.

– Ну что ж, – проговорил он, погладив ее по руке. – Пойдем, Эмми. Я отведу тебя домой.

Она покачала головой и жестом показала, что останется здесь.

– На всю ночь? – озадаченно Спросил он.

– Да.

Этого следовало ожидать. Куда могла броситься Эмми, если бы что-нибудь расстроило или испугало ее? Конечно, туда, где могла бы получить утешение от других людей.

Именно это и произошло нынче утром – она прибежала к нему. Но, зная Эмми, легко предположить: чтобы прийти в себя, она укроется там, где может быть спокойна и счастлива, хотя большинству людей это было бы непонятно. Да, зная Эмми, можно было без труда предположить, что она предпочтет провести ночь здесь, на холме, чем в безопасности своей комнаты в главном доме.