в капсулированном состоянии (оттого этот период и станет последним). В конце времен мы будем изгнаны из «приличного общества», станем маргиналами (как это было и в апостольский век). Но сами к такому состоянию стремиться не должны. Пока есть время, лучше действовать по французской поговорке: «Делай то, что ты должен, — и будь что будет».

У нас есть 10—15 лет, не больше, чтобы повернуться лицом к молодежи, чтобы ее повернуть к вере. Послезавтра будет поздно, динамика станет совершенно необратимой. А если при этом немногие пока еще молодежные миссионеры будут постоянно слышать сплетни за своей спиной в церковной среде — это и будет означать парализацию церковными же усилиями церковной миссии среди молодежи.

От священника зависит, есть ли в его приходской иконной лавке книги, интересные для молодого и сомневающегося человека, а не только сборники акафистов и любимые бабушками «жития стариц». Ну посмотрите вы на свой храм глазами «постороннего», а не «благочинного». Вот зашел в храм человек, способный читать и думать, ставить новые для себя вопросы и слышать новые ответы. У него появился вопрос о сути нашей веры. По привычке он и в храме обращается прежде всего к книжной витрине и там пробует найти ответ. Представьте, что у него вопрос не о том, «как вести себя на кладбище», а о том, почему христиане верят в Троицу. Найдет ли он в храме ответ на свой вопрос? В большинстве наших храмов не найти ни одной книги по основам христианской философии и богословия, ни одной книги о Христе… Все про блаженно-юродивых стариц и особенности ритуального поведения… Не стыдно ли за Православие при виде убожества приходской книготорговли? Неужели православие состоит в почитании царя Николая, обличении масонов и колдунов?

Священник обязан наполнить свою торговую точку книгами, которые могут заинтересовать студентов и учителей, очкариков и головастиков. Даже если поначалу это будет убыточно, надо идти на это омертвление капитала, приучая людей к хорошему богословскому вкусу. И один человек, взявший в храме Лосского и через него вошедший в Церковь, потом приведет в храм еще десяток своих друзей.

От епископа зависит, направит ли он епархиальные доходы и возможные пожертвования спонсоров на строительство очередного собора или на создание православной женской консультации, в которой православные врачи радовались бы беременным и многодетным женщинам, в отличие от своих атеистических коллег, по сути терроризирующих женщин и склоняющих их к абортам.

От епископов зависит, какие именно тенденции церковной жизни они готовы поддерживать. Готовы ли поддерживать и создавать проекты, обращенные к молодежи, или готовы терпеть и даже умножать сплетни неумех — тех, кто не умеет проповедовать молодежи и говорит, что это невозможно, что это потерянное поколение с сатанинской культурой и даже идти к ним не стоит…

От епископа зависит, будут ли в его епархии «курсы повышения квалификации» приходского духовенства. Большинство современных священников не имеет семинарского образования. Те, кто имеют, за годы, естественно, многое подзабыли. Жизнь ставит все новые и новые вопросы, да и у самой Церкви копится опыт. Так отчего бы раз в полгода не собирать священников на двух-трехдневные курсы в епархиальном монастыре? И встречался бы с ними в эти дни то опытный духовник из другой епархии, то специалист по церковному искусству, то сектовед, то педагог, а то и просто богослов. Нужны были бы и встречи с миссионерами.

Но самое трудное дело на свете — это обратить в Православие православного попа. Я тут бессилен, а вот для епископа это должно быть постоянной головной болью. «Если бы вам, как мне, пришлось много лет прожить в деревне и изучить деятельность наших сельских «батюшек» и слышать постоянные жалобы крестьян, вы бы убедились, подобно мне и многим, что главный наш недуг духовный в них (хотя, конечно, они лишь таковы, какими их делают) и что они более всего виновны в отпадении от Церкви, а не те несчастные, темные изуверы, которые изобретают всякие безобразные секты. И вместо того чтобы посылать миссионеров переубеждать сбившихся с пути фанатиков (что вообще дело бесплодное), следовало бы посылать их к нашему сельскому духовенству и его обращать в христианство и наставлять на путь истинный, чтобы они действительно были служителями Церкви и отцами духовными, а не чиновниками, дельцами и даже, что так грустно видеть, ростовщиками нетрезвыми»[348]. От качества духовенства зависит отношение народа к своей Церкви. А качество духовенства зависит от епископа.

А от миссионера зависит лишь одно: надоедать и не отчаиваться, не опускать руки.

«Помни последняя своя — и во век не согрешишь» — есть такая церковно-славянская поговорка. Memento mori. Помни о смерти. Память о возможной скорой и математически предсказуемой смерти русского народа и России должна стать политическим, образовательным и богословским императивом, определяющим экономическую, военную, школьную, культурную и миссионерскую политику. Это то «сбережение народа», о котором говорил Солженицын. Он ведь тоже — миссионер.