В начале пятого утра Сарацин занял место в хвосте автобуса, а примерно еще через час сыновья Тласса обнаружили труп своего отца. Они потратили много времени, все расширяя круг поисков, но в конце концов вой дерущихся за добычу собак привлек их внимание.

Поскольку братья состояли на службе в тайной полиции, они хорошо знали, кому следует звонить, несмотря на то что было раннее утро праздничного дня. Новость была передана в высшие правительственные круги, и очень скоро ее распространили средства телефонной связи и радиоволны. Эта информация транслировалась по надежно защищенным, как принято было считать, каналам.

Однако глобальная система радиоэлектронной разведки, имеющая кодовое название «Эшелон», без труда поглощала все эти сведения.

Этот комплекс технических средств перехвата никогда не спит и не устает, поскольку не нуждается, подобно людям, в отдыхе, еде или элементарных бытовых удобствах. «Эшелон» контролирует огромные пространства, действует как вор в устройствах соединения оптоволоконных кабелей, управляет на военных базах по всему миру бесчисленными обтекателями антенн, похожими на пучки гигантских мячей для гольфа. Попросту говоря, этот комплекс прослушивает каждое электронное соединение на земле и является гигантской спутниковой и компьютерной сетью, столь секретной, что ее существование никогда официально не признавали представители пяти англоязычных наций, которые и учредили эту глобальную систему еще во времена холодной войны.

Миллиарды байт данных, которые собирает эта сеть каждую наносекунду, загружаются в суперкомпьютеры штаба Агентства национальной безопасности в Форт-Миде, штат Мэриленд, где особо секретное программное обеспечение использует ключевые слова, принципы построения фраз и даже дефекты речи, чтобы извлечь из недр системы тот или иной фрагмент, достойный дальнейшего изучения.

Множество таких фрагментов поступило в ту ночь из Дамаска. Система «Эшелон» прослушала, например, телефонный разговор убитого горем сына Тласса со своей сестрой. Тот заявил, что ответственность за это злодеяние несут диссиденты и враги государства, которых ожидает самое жестокое преследование. «И да поможет Аллах этим людям и их семьям», – сказал он в заключение.

Аналитики американской разведки, оценивая перехваченную информацию, пришли к похожим выводам: Тласс имел репутацию откровенного садиста и очень многие из пострадавших с радостью скормили бы его собакам. Убийство из мести в обанкротившемся арабском государстве не представляет большого интереса для службы безопасности США. Вот почему об этом происшествии быстро забыли.

Увы, это оказалось ужасной ошибкой, как и то, что органы государственной безопасности Сирии тотчас не закрыли границу: впоследствии они ссылались на то, что был ранний час и один из крупнейших мусульманских праздников.

Старый автобус, фыркая и извергая клубы дыма, полз сквозь темноту по сирийской трассе № 1, где велись капитальные ремонтные работы. Остановиться пришлось только раз – на фаджр, утреннюю молитву.

На границе угрюмые сотрудники иммиграционной и таможенной службы изучили документы Сарацина, осмотрев его с головы до ног и проявив минимум уважения, только когда узнали, что перед ними врач. Если бы даже они потрудились обыскать путника, то все равно не нашли бы четырех стеклянных флаконов, ибо содержимое этих флаконов находилось вне пределов их досягаемости – в крови Сарацина.

Последнее, что он сделал, покидая душевую кабину в Дамаске, – взял из своего докторского саквояжа специальную раздвоенную иглу и, погружая ее во флаконы с раствором, до тех пор вкалывал и втирал его в кожу плеча, пока оно не начало кровоточить. Сарацин знал, что доза в четыре раза превышает норму, но намеревался сделать все возможное, чтобы обеспечить себе необходимый резерв безопасности. Перевязав плечо, саудовец надел рубашку и раздавил пустые флаконы так, чтобы маркировку на них нельзя было распознать. Именно эти осколки он бросил в мусорное ведро вместе с пищевыми отходами.

Уже когда Сарацину оформляли документы на границе, у него, как он и ожидал, началась лихорадка: саудовец испытывал жгучую пульсирующую боль в плече и обливался путом. Он надеялся, что успеет добраться до дешевой гостиницы в Бейруте, пока ему не станет совсем плохо. Симптомы, которые испытывал Сарацин, полностью соответствовали тем, что ощущал двумя столетиями ранее первый в мире человек, подвергшийся процедуре вакцинации: деревенский мальчик, на котором выдающийся английский врач Эдвард Дженнер испытал свое удивительное изобретение.

Чтобы похитить столь необходимую ему вакцину, Сарацин рискнул своей жизнью, проникнув в засекреченный научно-исследовательский институт, и убил незнакомого человека. Вы, наверное, страшно удивитесь, узнав, что в душевой на автовокзале наш герой вколол себе вакцину против болезни, которая уже давно не представляла угрозы, поскольку была полностью уничтожена на нашей планете еще лет тридцать тому назад.

Однако прежде это была самая страшная инфекция из всех, с какими пришлось сталкиваться человечеству, уносившая больше жизней, чем даже кровопролитные войны, еще в середине двадцатого века убивавшая в год более двух миллионов жертв. Эта болезнь была известна ученым под латинским названием Variola vera, а всем прочим – как оспа.

После полного искоренения оспы на планете этот страшный вирус остался разве что в научно-исследовательских учреждениях да в секретных военных лабораториях. Сарацин же задумал сам его синтезировать. Понятно, он был озабочен тем, как бы одна ничтожная ошибка в этом необычайно сложном, почти неосуществимом процессе не убила его самого. Именно поэтому саудовец разыскал соответствующую последним достижениям науки вакцину, которая, несомненно, была тщательно проверена, доказала свою эффективность и теперь давала ему возможность совершить любое число ошибок.

Вакцинация не всегда проходит успешно, у всех организм реагирует по-разному. Чтобы избежать осложнений и обеспечить себе максимально возможную защиту, Сарацин увеличил дозу в четыре раза. Неудивительно, что он чувствовал себя больным, но лихорадка стала для него хорошей новостью: его организм принял вызов, и иммунная система мобилизовалась для борьбы с «захватчиком». Значит, все идет как надо.

Пока сотрудник иммиграционной службы ждал, когда на мониторе компьютера подтвердятся данные паспорта Сарацина, в соседнем офисе начал звонить телефон. К тому времени, когда один из сотрудников снял трубку и услышал распоряжение немедленно закрыть границу, таможенник, изучавший документы Сарацина, уже успел впустить на территорию Ливана этого человека с фальшивым именем, настоящим паспортом и формирующимся иммунитетом против самого убийственного из всех известных человечеству болезнетворных организмов.

Не стану отрицать: это чувство росло во мне не один день. Я не верю в предопределенность или в судьбу, но вскоре после того, как я вышел от Бэттлбо и направился домой по темным улицам Манхэттена, у меня вдруг возникло ощущение, что мне предстоит испытать на себе действие какой-то стихийной силы.