— Черт бы их побрал! — пробормотала Труди, протискиваясь сквозь дыру в заборе и присаживаясь рядом со мной. Скотти, который задремал, пошевелился и лизнул мое колено.

— Не скажу, о чем я думала, а то у тебя испортится настроение.

— Держу пари, ты думала о том, как я разбила окно. Я всегда вспоминаю об этом, когда прихожу сюда. Даже сейчас меня бросает в жар.

Я обняла ее рукой за плечи.

— Как делишки, сестренка?

Труди передернула плечами.

— Нормально. У меня на подбородке начали расти волосы. Заметила?

— Они у тебя всегда росли, — сказала я. — Впервые они появились, когда тебе исполнилось четырнадцать.

— Разве? Никогда не замечала. Должно быть, это из-за очков.

— Каких очков?

— Мне нужны очки для мелкой работы, для чтения и рисования. Я ношу их уже несколько месяцев. Я думала, ты знаешь.

— Нет, — ответила я грустно. — Были времена, когда мы знали друг о друге все до мельчайших подробностей, но сейчас…

После ухода отца в своей комнате мы шепотом поверяли друг дружке свои самые сокровенные тайны.

— Извини, сестренка.

— Не за что. — Я слегка сжала плечо Труди. — Я не жалуюсь. Ты же тоже многого не знаешь обо мне.

— Например?

— Долго рассказывать. — Я загадочно усмехнулась.

Труди скорчила гримасу.

— Собственно, есть вещи, о которых я не могу поговорить даже с Колином.

— Хочешь поговорить о них сейчас?

— Нет, сестренка. Это займет слишком много времени.

Я наблюдала за пчелой, лучшие дни которой наверняка уже миновали, и теперь она слабо жужжала над одуванчиком. Я понимала, что сегодня чувствую себя намного менее подавленной, чем обычно на подобных сборищах. Сегодня было не самое плохое воскресенье. Вместо того чтобы все вспоминать о том, что было раньше, моя голова была занята мыслями о будущем.

В дыре забора появилась мать. Она выглядела обеспокоенной, впрочем, она редко выглядела иначе.

— Ваши чудные платья испачкаются, если вы будете сидеть на земле. — Она с трудом протиснула свое полное тело между острыми сучьями и, опровергая собственный совет, тяжело плюхнулась рядом с нами. Скотти незамедлительно перебрался с моих коленок к ней. — Я хотела поговорить с вами обеими об Алисон. — Она задумчиво разминала в руках травинку. — Я нашла Оксфорд на карте, — после некоторого колебания сказала она. — До него почти так же далеко, как и до Лондона. Мне страшно ездить даже в Скем, так что туда мне уж точно не доехать на машине, — то есть если ваш папочка разрешит мне взять ее — и я не смогу ездить туда каждую неделю на поезде.

— Я буду платить за билеты, мам, — сказала я почти в ту же секунду, как Труди добавила: — Мы с Колином будем возить тебя.

— Нет. — Она покачала головой. — Я не хочу зависеть от других. Алисон — моя дочь. Это не значит, что я люблю ее сильнее, чем Деклана или вас, но она нуждается во мне так, как вы никогда не будете нуждаться.

Мне казалось, что Алисон вообще никто не нужен, но, быть может, верноподданническая фигура моей матери, появлявшейся каждое воскресенье, создавала чувство безопасности, некое ощущение того, что хотя бы в чьих-то глазах она представляла собой нечто особенное. С другой стороны, нужда могла быть взаимной и по Алисон скучала именно мать. Когда-нибудь Деклан непременно покинет родительский дом, и Алисон, отстраненная и безразличная, будет единственной из всех детей, кто остался с нею. Но жестокая судьба распорядилась таким образом, что ей придется находиться во многих милях от матери, в Оксфорде.

— Я хочу, чтобы она осталась в тресте Святого Иосифа, — говорила тем временем мать. — Они знают и понимают ее. Я могла бы без проблем забрать ее домой, но, как вы знаете, ваш папочка против. С одной стороны, он стыдится ее, а с другой, не может сносить ее маленькие выходки. Поэтому я решила сама переехать в Оксфорд.

— Что?! — вскричали мы с Труди одновременно. Этого мы никак не ожидали услышать.

— Ш-ш! — Она нервно оглянулась назад, но в саду было пусто. Ее муж играл в доме со своими любимыми внуками, а Колин стоял на страже.

— Ты хочешь сказать, что оставишь его? — выдохнула я. Почему она не додумалась до этого много лет назад, когда нас всех избивали за малейшую провинность, а иногда и просто так?

Мать хрипло ответила:

— Я знаю, что должна была оставить его давным-давно, но мне это просто не приходило в голову. Я всегда думала, что, если я буду ему хорошей женой, он перестанет избивать нас, но чем сильнее я старалась, тем хуже он становился. В конце концов, может, оттого, что я выпила слишком много пунша или еще почему-либо, но все это казалось мне вполне нормальным. — Голос у нее сорвался. Скотти открыл глаза и с любопытством посмотрел на нее. — Я никогда не представляла, что все может быть по-другому. Мне очень жаль, но, во всяком случае, я оградила Алисон от него, правда?

— Не стоит терзаться из-за прошлого, мам, — мягко сказала Труди. — Ну, а про Оксфорд я даже не знаю, что сказать.

— И я тоже, — присоединилась я и совершенно искренне добавила: — Я буду скучать по тебе, мама.

Она толкнула меня локтем под ребра.

— Не говори глупостей, Миллисент. Я и вижу-то тебя всего раз месяц, если на то пошло, а когда звоню, тебя никогда нет дома. Я чаще разговариваю с этой дурацкой машинкой, чем с тобой.

— Мне будет не хватать твоих сообщений, — расплакалась я. — Честно, мам, я не обманываю. — Внезапно я почувствовала, что в моей жизни возникла ужасающая пустота.

— Я по-прежнему могу звонить и оставлять сообщения, — хихикнула она.

— Да, но это будет совсем другое, потому что тебя не будет поблизости.

Труди хмурилась, как будто тоже пыталась представить себе неожиданно изменившееся будущее.

— Мелани и Джейк пропадут без своей бабушки, — наконец произнесла она, чуть не плача.

— У них по-прежнему будет дедушка, — уверенно произнесла мать. У нее за спиной Труди скорчила гримасу при мысли о том, что ей все так же придется привозить своих детей в Киркби, даже если матери там уже не будет.

— Я найду себе работу на полный рабочий день, — говорила мать, — сниму комнату недалеко от клиники и смогу видеться с Алисон каждый день.

— Это решительный шаг, мам, — сказала Труди. — В твоем возрасте тебе будет нелегко найти работу, а комната в Оксфорде может стоить целое состояние.

— Тогда я буду жить на пособие, или как это сейчас называется, — невозмутимо заявила мать. — Я никогда не требовала ничего для себя, зато всегда платила по своим счетам. — Она лучезарно улыбнулась нам. — Теперь, когда я поговорила с вами, мне стало намного легче. Имейте в виду: отцу ни слова.

Труди передернуло.