– Вечером будет гроза.

– Неужели, Эллис?

– Несомненно.

Местечко между двумя огромными дубами и впрямь не просматривалось с дороги. Лошадей детектив привязал на опушке, шагах в пятнадцати от берега, а сам сложил вчетверо свой плащ и позвал меня:

– Присаживайтесь здесь, Виржиния. Разговор, чувствую, будет долгим.

– А вы?

– Моим брюкам, в отличие от вашего красивого платья, ничего не грозит, – улыбнулся он, устраиваясь рядом, но так, чтобы не упускать из виду дорогу к станции. – Рассказывайте, Виржиния, что у вас случилось, если вы рискнули поехать сами. Убийство?

– Пока нет, – я качнула головой. Журчание ручья умиротворяло. Сейчас утренние новости уже не казались мне такими ужасающими и мрачными. Действительно, Абигейл еще с вечера подумывала о том, чтобы к завтраку не спускаться. – Эллис, раз уж времени много, давайте начнем с ваших новостей. Почему вы преследовали мисс Тайлер? Она заметила вас, перепугалась и попросила у меня нож для самообороны.

– Я не преследовал. – Детектив сорвал травинку, повертел ее в руках, но прикусывать, как деревенский мальчишка, не стал. – Как говорила моя бабушка Эйлин, тот, кто заботится о ближних, и сам живет дольше. После второго письма за вашей мисс Тайлер стали следить. Молодой мужчина, рост выше среднего, волосы темные, вьющиеся, кожа довольно светлая. Ехал он на расстоянии. Живет в замке. Цели его мне непонятны. Я решил не рисковать головой мисс Тайлер и проводить эту замечательную девушку, правда, не рассчитал с расстоянием и был замечен. Конюх герцогини Дагвортской, который посчитал меня поклонником мисс Тайлер, за символическую плату в четыре рейна согласился вывешивать на определенном зубце стены над воротами цветную ткань, когда ваша служанка берет лошадь. Я живу в деревеньке на другом берегу реки, и в бинокль мне прекрасно видно, когда появляется яркая тряпка. Я беру свою кобылку и еду вслед за мисс Тайлер. Только вот сегодня, – усмехнулся он и скосил на меня глаза, – не ожидал встретить тут вас, да еще с револьвером.

– Думаете, следовало бы оставить его в замке?

– Ни в коем случае! – рассмеялся Эллис. – Вы были неподражаемы. Так что же вас так напугало в Дэлингридже?

Я молча достала из ридикюля письмо и протянула детективу. Ему хватило всего двух минут, чтобы пробежать глазами исписанные нервным почерком листы. Пока Эллис читал, выражение его лица становилось все более мрачным.

– Сегодня же узнаю все про эту миссис Халли, – пообещал он, сворачивая письмо. – Кажется, я где-то уже слышал имя «Белая Голова». Наверняка мошенница. Травы отошлю нашей общей знакомой Зельде через своего человека в Управлении. Через три-четыре дня придет ответ. Если в сборе есть ядовитые растения, то шантажист наверняка Доминик Синглтон. Если нет… Тогда я склоняюсь к версии Фаулера.

– Но почему? – опешила я. Честно говоря, вчера столько всего произошло, что претензии к баронету совершенно вылетели у меня из головы. – О, вы, наверное, проверили дом этой… мадам Эрис, – имя содержательницы притона осталось у меня на языке гниловатым привкусом.

– Проверил. И выяснил кое-что любопытное… – Эллис интригующе понизил голос, и я машинально наклонилась, чтобы слышать лучше. – Мадам Эрис действительно содержит публичный дом. Весьма респектабельное заведение среди ему подобных – девушки, как правило, здоровы, и по карману они весьма ограниченному кругу лиц. Мальчиков среди обслуги мадам Эрис не держит, однако легко сдает верхние комнаты для свиданий любовникам, которые по разным причинам не могут встречаться в других местах. Так вот, Винсент Фаулер заказал те самые верхние комнаты. Понимаете, Виржиния? Конечно, я не знаю наверняка. Он мог пригласить в те же комнаты и своих знакомых леди не слишком тяжелого поведения. Но мог и не приглашать.

– Значит, Синглтон… – осеклась я, осмысливая ситуацию заново. Эллис неприятно усмехнулся.

– Да, полагаю, у него были все основания беспокоиться о племянниках.

– Вы считаете, что Фаулер мог… – начала я, чувствуя одновременно смущение, недоверие и страх за близнецов, однако детектив только поморщился:

– Ничего подобного я не говорил. Сказал только, что у Синглтона были все основания для беспокойства. Не знаю, насколько искренне он заботится о племянниках, но имя Дагвортов для него – не пустой звук. Вы знаете, что около девяти лет назад Доминик Синглтон спешно покинул Дэлингридж и перебрался на западную окраину Бромли, где и прожил следующие четыре года? Нет? Так слушайте. Один смышленый констебль из Управления спокойствия по моей просьбе навел справки о том периоде. – Эллис задумчиво перевернул травинку и серебристой метелочкой провел себе по щеке. – Говорят, что Синглтон бедствовал. Денег едва хватало на плату за жилье и на самые необходимые вещи. Однако он никогда не брал взаймы и даже если ему предлагали, отвечал, что Дагворты не побираются.

– Значит, гордый?

– Гордиться своей семьей – не порок, как говаривал мой дорогой кузен Оливер, – со странным выражением лица ответил Эллис. – В любом случае, Синглтон вполне мог посчитать, что визит юных наследников в публичный дом, да еще в компании скандально известного Винсента Фаулера ничего хорошего Дагвортам не принесет. Способен ли такой человек, как Синглтон, на ложь во благо? Думаю, да. Но эта же мания, навязчивая забота о честном имени Дагвортов, делает его главным подозреваемым, если записки намекают на то, что в сыновьях Абигейл нет ни капли крови Дагвортов. Синглтон, думаю, имеет доступ в покои герцогини, знает многие тайные ходы в замке и наверняка входит в число тех, кому было известно о самых первых записках… Кстати, я подозревал, что их писала сама герцогиня, причем сугубо для «личного пользования» – бумага дорогая, чернила тоже; если сравнить их с теми, которыми постоянно пользуется Абигейл, наверняка не найдется и трех отличий, – довольно заключил он.

– О, к слову о записках, – спохватилась я. – Что скажете о бумаге и чернилах, которые я использовала в прошлый раз?

– Очень похожи, – вздохнул Эллис. – Говорите, в каждой гостевой комнате стоят такие? Увы, на круг подозреваемых это не влияет. К чернилам и бумаге имеют доступ и постоянные жители Дэлингриджа, и гости. Кстати, проживание вдали от замка – это не алиби. Записки мог подкидывать и сам шантажист, и кто-то из прислуги по его просьбе… Виржиния, а вы готовы рискнуть?

– Да! – откликнулась я прежде, чем осознала это, и добавила, пытаясь исправить ситуацию: – Если риск необходим, то, разумеется, я не буду оставаться в стороне. Вы что-то придумали, Эллис?

– Можно и так сказать. – Он покачал в пальцах травинку, а потом решительно смял ее в кулаке и обернулся ко мне. В глазах у него появился жестокий блеск – но не эгоистично-звериный, как у Фаулера, а скорее напоминающий об ученых или талантливых художниках. – От этого дела тянет отчетливым душком мистики. Загадочные карточки со словом «ложь», явление «призрака»… Вы упоминали, что герцогиня слегла? Прекрасно! Добейтесь аудиенции с ней. Убедите свою подругу разыграть умирающую, а потом пустите слух, что на стене в ее спальне появилась некая надпись, в которой Руд Дагворт раскрывает страшную тайну. Переведите герцогиню в другую комнату, а в спальне устройте засаду. Не вовлекайте в исполнение этой затеи слуг Абигейл, Управление спокойствия или даже своих друзей-близнецов. Все они могут быть вольно или невольно втянуты в заговор. Сколько там мальчикам, по шестнадцать лет или около того? Самый удобный возраст для того, чтобы совершать глупости или плясать под чью-то дудку.