Председателю Совета Народных Комиссаров СССР и Верховному Главнокомандующему Иосифу Виссарионовичу Сталину (от) заключенного Васенцович Владислава Константиновича, содержащегося в Усть-Вымлаге НКВД, 8-м ОЛП.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Приговором Военной коллегии Верховного суда СССР в июле 1941 г. я был осужден по 58 ст. УК на 15 лет заключения в лагерях. Под следствием я был в 1938 и 1939 гг., причем решением Главной военной прокуратуры в феврале 1940 г. мое дело было прекращено, я был освобожден и с февраля 1940 г. по февраль 1941 г. работал в Красной Армии. Вторично был арестован в феврале 1941 г. и в июле 1941 г. был осужден. В Красной Армии я работал более 20 лет, где практически прошел должности, начиная от красноармейца и до начальника штаба армии (ОКДВА). Свою деятельность в Красной Армии закончил в 1941 г. старшим преподавателем Военной академии имени М.В. Фрунзе.

В 1941—42—43 гг. я возбуждал многочисленные ходатайства о пересмотре моего судебного дела и о разрешении сражаться за социалистическую Родину. В большинстве заявлений я приводил мотивы, на которых основывал свои ходатайства. Решений по моим заявлениям, которые я писал на Ваше имя, Верховный Совет СССР, Верховный суд СССР, мне не объявлялось.

Я снова обращаюсь к Вам с просьбой о пересмотре моего судебного дела и об использовании меня на боевом фронте, или в области работ, непосредственно связанных с ликвидацией разрушительных последствий войны. Я не перестаю просить об этом потому, что живу стремлениями принести наибольшую пользу Родине и работать там, где я могу эту наибольшую пользу принести. Каждое мероприятие партии и Советской власти, каждый Ваш приказ был для меня могучий зов, призыв к деятельности...

На следствии и на суде я признавал, что я признаю свою вину, выразившуюся в пособничестве врагам народа... И теперь я сознаю свою вину в этом объеме, но осужден я как участник контрреволюционной организации. Я отбыл около пяти лет тюремного и лагерного заключения, я переношу такое тяжелое для меня наказание, как лишение права участия в отечественной войне. Я прошу переквалифицировать мое обвинение и определить меру наказания в соответствии с совершенными мною преступлениями.

Я в состоянии доказать фактами, документами и свидетелями что:

1) Мои преступления не выходят за рамки неумышленного пособничества.

2) Моя деятельность на службе Советской власти была направлена на пользу Красной Армии.

3) Я являюсь преданным социалистической Родине человеком, стремящимся принести ей наибольшую пользу.

Я прошу потребовать от меня этих доказательств и проверить их правдивость и мою искренность.

В суровой обстановке следствия, суда, лагеря, в кровавых условиях Отечественной войны я стал больше любить и ценить свою Родину, стал более преданным ей человеком, стал более ненавидеть ее врагов. После всех перенесенных личных испытаний и пережитых (хотя и в изоляции) огромных событий войны, несомненно, я принес бы Родине больше пользы, чем ранее, при использовании моих знаний, опыта и стремлений.

Я знаю военное дело в различных его отраслях и практически и теоретически (начиная со стрелкового дела и кончая стратегией). Я не был в армии отсталым человеком. В 1940 г., работая преподавателем Военной академии, я стоял на правильном пути в своей исследовательской деятельности в области тактики и оперативного искусства и вплотную подошел к определению новых форм военного искусства, которые еще только нащупывались в западно-европейских операциях 1939—1940 гг. и получили свое развитие и применение в ходе Отечественной войны. По этому вопросу я хочу сослаться на мою работу, представленную в декабре 1940 г. в Военгиз... Копия этой работы была дана на заключение и в Генштаб. В своей упомянутой письменной работе и в лекциях я поднимал большую группу вопросов, связанных с эволюцией военного искусства. Я знаю военное хозяйство в различных его видах, знаю организацию и практику строительных работ, знаю историю общую и военную, географию, имею опыт литературной работы. Я в состоянии доказать, что в 1940 г. в Академии я вел работу с халтурой в военной литературе и с попытками протащить немецкое влияние.

В своей лекционной работе я особо ориентировал внимание слушателей на исторических примерах, учивших искусству бить немцев.

Я умею бить врагов и с оружием в руках, и с пером, и с трибуны. Мое применение в обстановке свободного труда на огромном фронте деятельности нашей великой Родины может быть достаточно разнообразным и широким. Я почти одинок в условиях лагеря, у меня нет здесь друзей. Это обстоятельство усугубляет тяжесть окружающей меня обстановки и побуждает меня стремиться к другой обстановке, в которой самоотверженно работают честные, свободные, преданные Родине люди.

Я родился в трудовой семье. Отец всю жизнь был низшим железнодорожным служащим (рабочий, мастер, конторщик) и ничего общего с классом эксплуататоров и с дворянским сословием не имел. Я жил своим трудом с 15 лет. С ноября 1917 г. и по 1941 г. был на службе Советской власти и только ей служил. Прошел три года боев гражданской войны и воевал на пяти фронтах. Знаю практически из личного боевого опыта фронтовые условия Карелии, Ленинградского фронта, правобережной Украины, Галиции и Дальнего Востока.

Ни отец, ни я никогда не были поляками и ничего общего с ними не имели. Поляком и дворянином был дед по отцу, умерший в 1877 г., когда моему отцу было девять лет, я родился спустя 21 год после смерти деда.

Я имею общую с миллионами честных людей родину — СССР. Люблю эту родину и хочу принести ей наибольшую пользу.

О моей прошлой деятельности и о степени полезности могут дать отзывы следующие командиры Красной Армии: генералы: Ватутин Н.Ф., Сергацков В.Ф., Цветаев В.Д., Толбухин Ф.И., Корсун Н.Г., Гурьев С.С., Дегтярев Г.Е., Марков В.И., Денисенко М.И., Подшивайлов Д.П.; бывшие в 1940 г. комбригами и полковниками: Шталь Ю.М., Ратнер И.М., Черкезов И., Подшивалов В.И., Смирнов А.М., Вейкин Я.Я.; Герой Советского Союза Мошляк И.Н.; быв. работник Коминтерна (отдел кадров) Белов; быв. работник ТАСС Петров.

Достаточно хорошо меня знали, кроме того, командиры: Смирнов А.К., Магон Э.Я., Стельмах Г.Д., Бонич А., Красо-вицкий, Лебедев П.В., Герой Советского Союза Левченко и другие, но, по моим частным сведениям, они погибли в огне Отечественной войны.

Я прошу или затребовать меня для пересмотра дела и окончательного решения в Москву, или лично допросить по существу моего заявления уполномоченному на то лицу.

Моя жена Лидия Гордеевна работает медсестрой в детконсультации (Москва); сын Владимир находится в Красной Армии на командных курсах...

зк Васенцович В. К.

20 ноября 1943 г.

Усть-Вымлаг.»[125]

Как видно из приведенного выше обращения В. К. Васенцовича, он всеми силами, понимая и используя обстановку войны, зная о большой нужде армии в опытных командных кадрах, стремится вырваться из лагеря, аргументированно обосновывая необходимость своего освобождения и целесообразного использования для нужд армии и Родины. Он обозначил те сферы деятельности, где он смог бы плодотворно трудиться — на командных, штабных и хозяйственных (тыловых) должностях, на преподавательской работе. Он хочет заручиться поддержкой тех людей, которые его хорошо знали в предвоенные годы по учебе в академии, по совместной службе в войсках — людей (генералов и офицеров), имена которых стране стали известны в годы Великой Отечественной войны. Но все попытки В.К. Васенцовича освободиться или хотя бы сократить срок заключения оставались безуспешными. Победоносно закончилась война, по амнистии на свободу вышли многие уголовники, а осужденные по политической статье (пресловутой 58-й) продолжали тянуть свою лямку, мужественно дожидаясь окончания срока заключения под стражу, чтобы потом отправиться в ссылку в отдаленные районы страны (Красноярский край, Казахстан и др.).