Мину не знает, что сказать.

Дни, прошедшие после встречи в директорском кабинете, были для нее в каком-то смысле самыми лучшими за последнее время. Наконец у них появился руководитель. И можно не думать о демонах, а сосредоточиться на уроках и мечтаниях о Максе.

Мину знает, что Линнея считает директрису виновницей смерти Элиаса и Ребекки. Но сама Мину не уверена в этом. Наверняка им просто не все известно. Мину не может поверить, что директриса позволила двум людям погибнуть и не вмешалась только потому, что обязана следовать каким-то правилам.

Мину хочет дать Адриане шанс. Выбора нет, а разобраться в ситуации хочется позарез. К тому же Мину надеется, что директриса обнаружит и у нее какие-нибудь способности.

— Ты думаешь, у тебя есть сила? — спрашивает она Линнею. — В смысле та, которую ты пока не обнаружила.

Линнея встречается с Мину взглядом.

— А у тебя есть?

— Пока нет. Но я думала, что раз у остальных… Ты чувствуешь что-нибудь особенное?

Взгляд Линнеи перемещается к входу в парк, где появляется Ванесса. На ней слишком тонкая куртка, как будто девушка не желает признавать наступление зимы.

Наверно, Ванесса считает, что времена года сами должны подстраиваться под ее одежду, а не наоборот, думает Мину, опять чувствуя себя борцом сумо.

— Блин, вчера перебрала, сегодня голова раскалывается, — стонет Ванесса и взгромождается на сцену. Когда она видит чашку-термос, в ее глазах загорается жадная искорка. — Это кофе?

— Закончился, — говорит Линнея.

Ванесса закатывает глаза.

— Какое охренительно прекрасное утро, — говорит она, падая рядом с Линнеей.

Мину отмечает, что Ванесса и Линнея держатся рядом. Неужели между ними завязалась дружба? Это что-то новенькое.

— Ну и где наша Главная Ведьма? — спрашивает Ванесса, засовывая в рот жвачку. — Я думала, она уже тут с хлыстом в руке.

Линнея фыркает, и они с Ванессой увлеченно начинают говорить об общих друзьях. Мину кажется, что о ее присутствии забыли. Девочки вроде не игнорируют ее, но и не делают ничего, чтобы вовлечь в разговор. И она, как обычно, не знает, как вклиниться в беседу и при этом не выглядеть ни самой умной, ни чересчур наивной.

Мину опускается на пол танцплощадки и вытаскивает учебник по биологии. Притворяясь, что читает, она думает только о том, как ей не хватает Ребекки.

* * *

Автобусная остановка сделана из гофрированной жести и выкрашена в красный цвет. Кому-то пришла в голову идея нарисовать на стенках маленькие окошки, за ними сад. Поверх цветов черным маркером намалевано: «ШЛЮХА». У Анны-Карин всегда было чувство, что это написано про нее.

В выходные ходит всего два автобуса, но директриса сказала, что сама заедет за Анной-Карин, и та не решилась отказаться. Она до смерти боится директора. Кажется, стоит Адриане Лопес взглянуть на Анну-Карин, и она сразу поймет, что случилось с ее мамой.

Всю ночь Анна-Карин не могла сомкнуть глаз. Как только она зажмуривалась, перед глазами возникал бурлящий кипяток и мамины руки. Используя свою силу, она совсем не хотела, чтобы мама себе навредила. Наоборот. И все же это случилось.

Самое страшное, что Анна-Карин больше не знает, как она влияет на маму. Поначалу она использовала свою силу так интенсивно, что, в конце концов, все стало происходить само собой. Как снежный ком, который катится, катится и уже не может остановиться. Так же и с Фелисией, Юлией и остальными в школе. Единственный, по отношению к кому Анна-Карин использует свою силу осознанно, это Яри.

К остановке подъезжает темно-синяя, явно дорогая машина. Анна-Карин видит за рулем директора. И ее тут же начинает мутить, и в животе все сжимается, словно там орудуют огромные щипцы.

«Успокойся, Анна-Карин, — думает она. — Успокойся».

Машина плавно подкатывает к остановке. Анна-Карин встает со скамейки, подходит к машине и открывает переднюю дверь.

— Здравствуй, — произносит директриса, улыбаясь одними губами. — Извини, я немного опоздала.

— Ничего, — бормочет Анна-Карин, усаживаясь.

— Я должна поговорить с тобой, — говорит директор и жмет на газ.

Щипцы в животе сжимаются еще сильней. Анна-Карин не может встретиться взглядом с директрисой и смотрит вместо этого в окно, на проносящееся мимо серое небо, черные деревья и белые дорожные знаки.

— Ты без разрешения использовала свою силу, что является наигрубейшим нарушением правил, — говорит директор. — И отлично знаешь об этом.

— Я не… — начинает Анна-Карин, но Адриана перебивает ее:

— Это не вопрос. Это факт. В принципе у тебя есть смягчающие обстоятельства, поскольку тебе не предоставили надлежащего руководства. Но правила есть правила. И моя задача — информировать тебя о том, что Совет начал расследование.

— Расследование?

— Ты совершила преступление, Анна-Карин. Ты продолжаешь его совершать.

Анна-Карин поворачивается и смотрит на директора. А та в своем идеально скроенном пальто и с идеальной причёской сидит за рулем своей идеальной машины и судит Анну-Карин.

— Вы ничего не понимаете, ни вы, ни этот ваш Совет!

Директриса глубоко вздыхает. Они едут в молчании и скоро въезжают в самый дорогой и престижный район Энгельсфорса. Адриана паркует машину перед большим зеленым домом и поворачивается к Анне-Карин:

— Приговор пока не вынесен. Но ты должна немедленно прекратить.

— Я делаю так, как считаю нужным, — сквозь зубы цедит Анна-Карин.

В глубине души она не перестает удивляться, что так смело разговаривает с этой страшной женщиной.

Директриса смотрит на нее испытующе.

— Анна-Карин, — говорит она. — Скажи честно. Ты уверена, что можешь прекратить?

— Конечно, могу. Но я не делаю ничего плохого, — упрямо твердит девочка.

Адриана фыркает.

— Мы поговорим об этом в следующий раз, — заявляет директор. — Сейчас придет Ида.

На дороге показалась светловолосая фигурка, которая быстрым шагом приближалась к машине. Анна-Карин съежилась на переднем сиденье и опустила голову, глядя вниз, на руки. Нельзя, чтобы Ида заметила, как ей страшно.

30

В половине десятого девочки услышали шуршание автомобильных шин по гравию. Мину убрала учебник по биологии и поднялась на ноги — темно-синий «мерседес» въехал на территорию парка отдыха.

Как только машина припарковалась, из нее вышла Анна-Карин и с рассерженным видом направилась к танцплощадке. Она демонстративно встала в отдалении, скрестив руки на груди.

— Привет, — сказала Мину, но Анна-Карин упорно продолжала смотреть в землю.

— Доброе утро, — поприветствовала всех директриса. Шагавшая следом за ней Ида ничего не сказала, только крепче сжала губы, и Мину на мгновение подумала, что Иде теперь, может быть, вообще не удастся открыть рот, даже если она захочет.