– Понятно. Любите, значит, – процедил Иван Федорович. – А как же дела? – махнул он рукой. – Золото, новый прииск? Или вам плевать на все это? – довольно зло спросил он.

– Опачки! – в номер вошел Альберт. – А где же уважение к хозяйке?

– Исчезни! – заорал Иван Федорович.

– Руки в гору, – услышал он сзади голос блондина, – и не дергайся, начальник. Что-то довольно легко у нас установили маячок и прослушку. Ты на ментов валил, а не мог Ларионов этого сделать, потому что машину проверял ты, Федорович. Нам это сказал…

– Вашу мать, – процедил Иван Федорович. – Вы с какого дерева упали?! – заорал он. – Да мне-то зачем ее убивать? Я просто не хочу, чтобы она сошлась с Сухановым! Убьют его скоро! И Триада, и якудза, и наши уголовнички на него охоту открыли! А нам сколько работы, дебилы, вы знаете? – гневно спросил он. – Ведь и Мария под прицел попадет! А вы что, подумали, что Федорович сукой стал и продался япошкам или китаезам?! Она, – он кивнул на растерянно глядевшую на него Марию, – деньги приличные платит! Она операцию моей дочери оплатила! А вы, духи! – он, крутнувшись, ногой выбил пистолет у блондина и, падая, левой ногой ударил Альберта в живот. – Салаги! – прыжком встав на ноги, презрительно сплюнул он. – Чему вас учат, мать вашу? А я всё это говорю, – посмотрел он на Машу, – потому что знаю, что твоя сестренка, чтоб ей утонуть…

– Где она? – требовательно спросила Маша.

– Еще вчера была в Стамбуле, – процедил он. – Встречалась с неким русскоговорящим грузином, но подданным Турции, и неким русским Филиппом, фамилию и всё остальное я узнаю чуть позже. И вот что еще. Пытались убить вас не грузины, точнее, они предприняли только одну попытку, а кто-то другой. И Верка здесь тоже ни при чем. Она просто планирует это. Вас же пытались убрать уже четыре раза. Кто? – спросил он. – Называли людей, которые вас даже не знают. Подставные наймиты. А кто-то очень желает вашей смерти, Мария Александровна, – кивнул он. – Разумеется, если у вас в отношении меня появились малейшие сомнения, то я ухожу.

– Почему вы против Леонида? – тихо спросила она.

– На него идет охота, – помолчав, начал Иванов-Федоров, – а учитывая вполне возможные покушения и на вас, нам будет труднее. Тем более в тайге. Точнее, в этих чертовых сопках, – недовольно поправил он себя. – Именно поэтому я не хочу, чтобы между вами что-то было. И признайтесь, Мария Александровна, вы просто…

– Нет, Иван Федорович, – вздохнув, качнула она головой. – Я действительно хочу стать матерью, и для этого вижу одну подходящую кандидатуру, чтобы ребенок мог родиться, я должна забеременеть. Суханов подходит для этого. И я даже знаю, как все произойдет, – кивнула она.

– Нет, парень, ты видел, что эти долбаные демократы с Колымой сделали? – обиженно говорил лысый пожилой мужчина. – Ягодное, и то погибает. А на Пищевом, слышал о таком, там раньше консервы делали, а сейчас баба без ступни и мужик. И все. Ни электричества нету, ничего. А раньше Пищевой всю Колыму снабжал. Сейчас все привозное и, понятно, стоит в разы больше. Демократия, словом, по-другому не назовешь. За наш счет эти жлобы хари наедают, и на всех цены винтят, и на электричество, и на все остальное. Путин этот, любимец, едрена мать, народный, понт корявый ломает, мол, цены на бензин снижайте. Внаглую врет перед всем народом. Государство ведь сейчас только на налогах и живет. Ходорковского за них и усадили… У электричества, блин, хозяин появился. У газа тоже, у нефти короли эти гребаные. Нет, мужик, – качнул он головой. – Лет через десять, вот помяни мое слово, народ за топоры да за ружья возьмется. Вот сейчас правительство армию подогревает, чтоб удобнее было в народ стрелять, и ментов в полицменов переделывает. А с какого хрена вдруг…

– Слышь, дядя Тарас, – остановил его Леонид, – скажу честно, мне всё это шло и ехало. А ты договоришься, что тебя в психушку уберут. Трещат наши правители много, а делов хрен да маленько. И всё, мол, это «Единая Россия» делает. Собственно, все оппозиционеры бы объединились и выдвинули единого кандидата на пост президента, вот тогда, вполне возможно, и Медведев, и Путин бы умылись. Только сейчас всё как при коммунистах. Раньше КПСС верх всегда брала, сейчас – «Единая Россия». Собственно, мне все эти дела на хрен не нужны. Ты мне вот что скажи, – кивнул он, – ты же помнишь моего…

– Ага, – не дал договорить ему дядя Тарас, – говорил Андреевич, что наведаешься ты в эти края, когда никого из твоих не будет, правду искать станешь. А правды никто и не знает, – понизил он голос. – Тебе правду искать надо не тут, а в Островном. Есть мыс такой, Островной, там поселок небольшой, вот в этом поселке и залив Островной, и мыс Островной, там япошки пепел сожженного развеяли. И говорят, вроде как не того, которого надо было, – качнул он головой. – И прятали они что-то там же, где-то недалече. Вот туда и добирайся. Только там пограничники часто бывают и менты тоже, но ежели хочешь правду знать, тебе на Островной и надо наведаться. Я тебя, собственно, и дожидался. У меня ксива для тебя имеется. Твой пахан ее оставил. Я не читал, сукой буду, – чиркнул он себя большим пальцем по горлу. – А если б сдох, тебе ту ксиву моя дочь Танька отдала бы. Ведь ты должен был приехать. Тебя, кстати, баба какая-то искала. Вроде как брюхатая от тебя.

– Погоди, дядя Тарас, – остановил его Леонид, – а Галушко тут часто бывает?

– А ты откель про эту суку знаешь? – удивленно уставился на него дядя Тарас. – Он та еще падаль. Жил в Магадане, в порту, – кивнул он. – Уехал, а теперь вот в Якутске гаишником. Такая мразь. Кстати, всё ищет эту хреновень японскую. Ну, из-за чего вашу семью Хранителями прозвали. А тебе он зачем?

– Я же говорю, двое меня пришить хотели, – напомнил Леонид, – и сказали, что заказ сделал Галушко.

– Да слышал я, – кивнул дядя Тарас. – Это значит, ты двоих на камнях хлопнул. Менты счас крайнего ищут. Кого-то из пьянчуг хапнут. Так всегда бывает. А тезка твой, ну Галушко этот, приезжал к полюбовнице своей, Нинке из бара. Самородок привез, и с им двое были. Вроде охотники…

– Дядя Тарас, – остановил его Леонид, – что у вас есть для меня? И почему раньше вы ничего не говорили?

– А ты приезжал на минуту и исчезал, – обиженно ответил дядя Тарас. – Поехали до Антонины, у её я храню бумагу твоего папаши, чтоб ему земля пухом была, – вздохнул он. – Тут ведь токо и разговор, что, мол, найдет Ленька, кто отца и брата угрохал, и самосуд над ими устроит. Пошли к Тоньке, – снова повторил он. Сделал шаг к старому «Уралу» с коляской и замер. – А эти, кажись, по твою душу, – кивнул он на подъехавший к бару джип. Из машины вышли четверо здоровых парней.

– Номера якутские, – отметил Леонид, – Зря, получается, я винчестер утопил. Собственно, в Магадане такой же висит.

Парни вошли в бар.

– Покатили шустрее, – сел на мотоцикл дядя Тарас.

– Да вон он стоит, – кивнул в окно бармен.

За двумя сдвинутыми столиками сидели семеро парней, восьмой был в камуфляже, голубой тельняшке старшего сержанта ВДВ.