– Так проще получить представление о планировке здания.

– Зачем тебе это?

– Старая привычка, – ответил Люк. – Когда имеешь дело с людьми, у которых нет причин тебя любить, любая информация всегда кстати.

– А, понимаю, – со знанием дела протянула Айрин. – Инфа.

– Я предпочитаю термин «информация». Для морпеха слово, конечно, чересчур длинное, но теперь, когда я его усвоил, мне нравится его использовать.

Звук их шагов тонул в ворсе ковра, устилавшего пол третьего этажа, но Хойт, очевидно, высматривал их в глазок: не успел Люк поднять руку, чтобы постучать в дверь 301, как она резко распахнулась.

– Что все это значит? – требовательно спросил Хойт, впуская Айрин с Люком в небольшую прихожую с зеркалом. – Я занят организацией встреч.

На Хойте были, судя по всему, очень дорогая рубашка и брюки. Недавно начищенные ботинки сияли. Галстука, правда, не наблюдалось, но Люк решил, что насчет подготовки встреч Хойт не лжет.

– Много времени мы у вас не отнимем, – сказал Люк.

– Сюда. – Хойт кивнул головой по направлению к комнате.

С первого взгляда на эту комнату становилось ясно, что никаких попыток сообразовать интерьер своего жилища с прослеживавшимся во всем комплексе «Палладиум» итальянским влиянием Хойт не предпринимал. Более того, в оформлении помещения, по мнению Люка, вообще никакой идеи не ощущалось. Стиль здесь был один – Помощник Политика Трудоголик.

Люк насчитал на телефоне в квартире четыре линии. Другой телефон висел у Хойта на поясе. В одном углу комнаты стоял принтер, в другом – ксерокс. Почти все стены были увешаны газетными и журнальными вырезками со снимками Уэбба с различными VIP-персонами.

Айрин, заложив руки в карманы тренча, остановилась посреди загроможденной гостиной.

– Мы хотим знать, о чем вы с Памелой спорили за день до того, как мы обнаружили ее тело, – проговорила она.

Хойт посмотрел на нее с таким выражением, словно она только что у него на глазах превратилась в какую-то инородную субстанцию.

– Что вы такое несете, черт побери?

– Нам известно, что вы приезжали к ней вДансли. – Люк подошел к стене и принялся разглядывать снимок Райленда Уэбба у выхода из музея в сопровождении Алексы Дуглас и девочки лет девяти. Люк обернулся через плечо. – Нам известно, что вы ссорились.

Хойт остолбенел. Люк почти видел, как в его голове прокручивались разные варианты ответа: он лихорадочно искал выход из положения.

– У вас нет никаких доказательств, – в конце концов сказал Хойт.

– Дансли – городок очень маленький. – Айрин слабо улыбнулась. – Неужели вы и впрямь решили, что можете среди бела дня приехать к одному из членов самой высокопоставленной семьи города и никто вас не увидит?

– Там не знают моей машины, – не подумав, ляпнул Хойт, после чего тут же сообразил, что данное замечание скорее всего его выдало. – А ведь я старался, чтобы меня не заметили, черт побери. Ну хорошо, все это вас не касается, но я в тот день действительно приезжал поговорить с Памелой. Вам это все равно ничего не даст. Когда она умерла, я находился далеко от Дансли – это абсолютно точно. Уезжая, я оставил ее в полном порядке.

– Так о чем вы спорили с Памелой? – повторила вопрос Айрин.

У Хойта на щеках задвигались желваки.

– А с какой стати я должен перед вами отчитываться? Люк посмотрел на него.

– Если вы не скажете нам, из-за чего вы с ней ссорились, то мы сделаем свои собственные выводы, которые могут появиться в газете Айрин. Подумайте хорошенько, вам это надо?

– Пытаетесь запугать меня, Даннер?

Люк развел руками.

– Ну да. Это, кажется, самый лучший способ получить от вас ответы на интересующие нас вопросы. Можете предложить что-нибудь получше?

Айрин нахмурилась.

– Ну хватит вам. Хойт, прошу вас, это очень важно. Мне необходимо знать, почему вы ссорились с Памелой.

– Зачем вам это? Хотите повесить на меня ее смерть? Не выйдет, и не мечтайте.

Айрин задумчиво посмотрела на него.

– У вас с ней был роман, не так ли?

Хойт заколебался. И Люк снова увидел, как он что-то просчитывает в уме.

– Какое-то время мы были любовниками, – медленно проговорил он. – Может, несколько недель, не больше. Это не секрет. Ну и что из того?

– Отношения прекратила Памела? – спросила Айрин уже более мягким тоном. – Даже когда Памела была подростком, инициатива в отношениях с мужчинами всегда принадлежала ей. Вряд ли она с тех пор изменилась.

Лицо Хойта налилось кровью. ПарусекундЛюкдумал, что он вот-вот взорвется, но тот начал остывать.

– Я, наверное, и сам знал, что долго это все не продлится, – устало сказал Хойт. – Бог ты мой! Я же у Уэбба работаю уже почти два года. Все ведь происходило на моих глазах. Мне были знакомы ее штучки. Но я, как и остальные мужчины, попал к ней в сети, думал, я не такой, как все. – Он покачан головой. – Она словно лампа: когда мужчина ей бывал нужен, она включалась и сияла для него, когда же он ей надоедал, выключалась, оставляя его стоять в кромешной тьме и ломать голову, пытаясь понять, что произошло.

– Когда она порвала с вами? – поинтересовалась Айрин.

– За пару дней до того, как уехала в Дансли. – Хойт поджал губы. – Ничто не предвещало разрыва. В тот вечер мы с ней присутствовали на акции по сбору средств. После я отвез ее домой, надеясь, что мы с ней уляжемся в постель, но она остановилась на пороге своей квартиры и сказала, что ей со мной было хорошо, но отныне между нами все кончено. Потом пожелала спокойной ночи и захлопнула перед моим носом дверь. Если честно, я был просто ошарашен.

– Что вы после этого сделали? – спросила Айрин.

– А что в подобной ситуации делает мужчина? Вернулся домой и налил себе большой стакан скотча. На следующий день я пытался дозвониться до нее, но в ее городском доме никто не брал трубку, и я решил позвонить в дом на озере. Она ответила, но ясно дала понять, что своего решения не изменит.

– Но вы тем не менее все равно отправились к ней, – сказала Айрин.

– И все без толку. – Хойт отошел к окну и сунул руки в карманы. – Она сказала, чтобы я возвращался в Сан-Франциско, а ей некогда, у нее, мол, дела.

– Какие дела? – спросила Айрин. Хойт с ворчанием отвернулся к окну.

– Думаю, она делала все то, что обычно делают перед самоубийством.

– Стало быть, вы уверены, что передозировка была намеренной? – спросил Люк. – Что это был не несчастный случай?

Хойт покачал головой:

– Откуда мне, черт возьми, знать? Я предполагаю, что она покончила с собой, поскольку не могу представить, чтобы Памела допустила такую роковую ошибку с таблетками и выпивкой. Она не один год жила со своей зависимостью. С чего бы это ей так ошибиться на этот раз?