Тео Хубер не страдал тщеславием, но он умел ценить комплименты.

— Conocybe caesia практически вымер. А знаете почему? Он любит тисы, которые мы хотя и медленно, но настойчиво вырубаем.

Ученого эти слова заинтересовали, что разожгло у Хубера своего рода азарт. Тис, продолжал он, благодаря своей эластичности использовался для изготовления луков и арбалетов и еще в Средние века во многих местах был напрочь вырублен. Но и сохранившимся с той поры деревьям все равно угрожала вырубка, поскольку они оказались ядовиты для лошадей. А те редкие экземпляры, которые пережили и это время, погубил поднявшийся древостой.

Последнее утверждение, похоже, особенно заинтересовало мужчину. Он помог Хуберу разместить вещи в чулане административного здания и пригласил его выпить кофе в «Альте маркштубе» на рыночной площади. Тео Хубер взял пиво.

Какое-то время они обсуждали проблему главного вредителя лесов — птицы. В этом вопросе ученый здорово разбирался. За второй кружкой пива опять заговорили про шафранно-желтые бархатные чепчики.

— Шляпка и ножка становятся голубыми чуть ли не сразу после того, как их сорвешь, — поучал государственный инспектор по грибам.

— А вы знаете места, где еще можно встретить такие грибы?

— Там, где растут тисы.

— Например?

— Мне бы не хотелось их называть. Но между нами, учеными, так и быть: последний попавшийся мне тис рос на месте старых вырубок. Но это было четыре года назад.

Под третью кружку Тео рассказал, как туда добраться.

Майнрад Хардер-младший сдержал слово. На той же неделе он проверил, кто покупал атлас грибов. Неделя для торговца книгами длилась до субботнего полудня. И если бы ефрейтор Вельти решил закончить работу в пятницу, то ему бы не повезло.

Но Вельти был на службе. Дежурный нажал на кнопку, в трубке заиграла электронная мелодия, и через одну-две минуты Вельти был у телефона.

— Одиннадцать покупателей расплатились наличными, и только троих я могу назвать по именам, — сообщил Хардер и продиктовал Вельти имена и адреса: пожилая постоянная покупательница с ежемесячным счетом, учитель, который приобрел атлас на счет школьного секретариата, адвокат, оплативший покупку по кредитной карточке. — Но он не сможет вам помочь. В июле он утонул в Грюндельзее.

Рольф Блазер считался хорошим полицейским, однако аккуратностью не отличался. Видимость порядка в его кабинете создавали закрытые канцелярские шкафы. Когда же он поднимал шторки шкафов, внутри обнаруживался хаос — дела, старые бумаги, мусор и принятые на хранение вещи, причем дату приемки он и сам мог припомнить с большим трудом.

Вот и сейчас Блазер стоял перед одним из таких шкафов с поднимающейся шторкой и пытался отыскать папку с надписью «Гассер».

Ему позвонил коллега из городской полиции, разворошивший старую историю о самоубийстве подозреваемого Бланка. Принадлежавшая Бланку книга о грибах была найдена среди вещей одного человека, который, по всей видимости, жил в лесу в оборудованном убежище. Поймать этого человека не удалось. Коллега предполагал, что им мог быть тот самый Урс Бланк. Он нашел в досье ссылку на то, что Блазер в свое время хотел допросить этого человека по делу о поджоге со смертельным исходом. В то время данное обстоятельство могло послужить вероятным мотивом самоубийства.

Ефрейтор Вельти предложил навестить Блазера в офисе. Блазер ничего против не имел.

— В любое время, — согласился он.

— Тогда в течение часа, — сказал Вельти.

Пришлось Блазеру заняться поисками дела.

Незадолго до прихода Вельти он наконец нашел папку в таком месте, где и не думал найти, — Блазер был уверен, что она не могла там быть, — между газетой, которую он хранил по забытой теперь причине, и серым вязаным жакетом, который носил в офисе осенью и весной, пока не провели новое отопление.

На вид ефрейтору полиции Вельти было тридцать с небольшим. Белокожий, крепкого телосложения, с красными руками и обозначившимися залысинами. Симпатии у Рольфа Блазера он не вызвал. Ефрейтор сообщил о мимолетной встрече с предполагаемым Бланком и в подробностях описал лесной лагерь. При этом не без гордости рассказал, как наткнулся на имя Бланка. Блазер хотел было спросить, чем вызвано его столь активное участие в этом деле, но ефрейтор как будто прочитал его мысли и поведал историю о печальном конце Паши.

Когда Вельти представил атлас грибов с надписью, Блазер заметил:

— Да, имя Бланка как-то связано с грибами. — И рассказал гостю о таинственных компаниях почитателей грибов Джо Гассера и об участии Бланка в одном из их ритуалов, а также о том, что незадолго до пожара на Еловом Дворе будто бы видели «ягуар» Бланка.

Они ели в «Солнце» — лучшей из двух самых известных в стране сельских гостиниц, где обычно устраивали угощение заезжим именитым лицам. За кофе Блазер, указывая на грибной атлас Бланка, поинтересовался:

— А что с отпечатками пальцев, Пауль? — Блазер предложил перейти на «ты», когда они распивали третью бутылку божоле.

— Полно. Но принадлежат ли они Бланку, я не знаю. На него нет сведений ни в одной картотеке.

— Почему бы тебе не навестить его коллег в конторе и не попросить разрешения направить туда бригаду специалистов?

— На каком основании?

— Им тоже интересно было бы знать, жив Бланк все-таки или нет.

Блазер взял в руки атлас и, перелистывая страницы, спросил:

— А что за грибы нашли среди его припасов?

— Сушеные.

— Я имел в виду названия. Интересно, были среди них наркотические?

— Понимаю.

— Если уж ты занялся этим вплотную, выясни поточнее, что там за грибы.

При этом Блазер указал на шафранно-желтый бархатный чепчик, подчеркнутый Бланком красной шариковой ручкой.

Вельти что-то себе записал. Блазер был полицейским детективом, а Вельти — всего лишь ефрейтором полиции. Несмотря на то что их встреча носила неформальный характер, да к тому же они принадлежали к разным полицейским подразделениям, в их ведомстве все-таки существовала иерархия.

Во влажном овраге, менее чем в двадцати километрах от гостиницы «Солнце», прислонившись к поваленному стволу бука, сидел человек, о котором в это самое время вели разговор Блазер и Вельти.

Шесть суток минуло с того дня, когда ему едва удалось унести ноги от Паши и полицейских. Он прошел пешком никак не меньше двухсот километров. Строго по прямой это расстояние не превышало сотни километров, но ему пришлось карабкаться, путаться в направлении, спасаться бегством, пробираться ползком. Чем ближе была цель, тем больше усилий нужно было прикладывать, чтобы остаться незамеченным. Последний участок пути он проделал ночью. В небе стояла почти полная луна, осенний ветер рвал облака на кусочки, и на землю сквозь резко очерченные буковые кроны падал ее холодный свет.