Нож блеснул совсем рядом. Я отшатнулся и побежал по дороге к переезду. Одна банка выпала у меня из кармана и покатилась на обочину. Сперва за мной бежали, потом отстали.

Навстречу мне распахнулась дверь железнодорожной будки. В комнате было светло и уютно, на столе горела лампа. Я достал из кармана куртки оставшуюся банку, дернул за кольцо. Запрокинул голову и сделал длинный глоток.

— Волчонок, — услышал я сзади. — Совсем дикий.

Предательская дрожь унялась, а моя тревога превратилась совсем в другое чувство. Я больше не хотел никуда бежать. Не хотел ничего говорить. Да и говорить-то ничего уже не нужно было. «И это я уже где-то видел», — промелькнуло в голове напоследок.

Что бы вы обо мне ни подумали, мне всё равно.

Время вернулось на свое место, когда за окном уже занимался рассвет. Я проспал два часа или больше. Теперь я сидел в одних джинсах, тщетно высматривая футболку и второй носок.

— Да вон твоя рубашка. Барсик на ней дрыхнет.

— Замечательно, — проворчал я. Кот был прогнан, футболка оказалась вся в шерсти.

— Ты не замерз, пока спал? — спросила женщина. — Я тебя одеялом укрыла, но ты же вертелся все время.

Похоже, она всю ночь просидела в потертом кресле напротив меня. Как у постели больного.

— Жорик этот со своими возле магазина каждую ночь колбасится. Сопьется скоро совсем. Или сядет опять. Ты молодец, что отбился.

Носок нашелся под койкой.

— Я пойду, — сказал я.

— Мое дежурство сутки через двое.

Я кивнул.

Дома ее, вероятно, ждал муж, а может, и дети. Взрослые уже, наверно, вроде этого Жорика, или чуть помладше.

«Да, Раевский, наделал ты здесь делов, — поморщился я. — Родина не забудет твоего подвига».

Как вор, я пробирался мимо Маринкиного дома. Рыжая собака вылезла из-под крыльца, потянулась, поглядела на меня вопросительно. «Тихо, тихо, Найда, умница», — зашептал я, и собака вильнула хвостом. Автобус стоял в сторонке, его окна запотели изнутри. «Ай, молодцы», — подумал я, осторожно открывая дверцу: Макс развалился на переднем диване, а Костик свернулся калачиком на заднем. Бесшумно пробраться внутрь не получилось. Костик вскинул голову, поморгал, спросил:

— Петь, а чего, утро уже?

— Спи, — откликнулся я ласково. — Я подышать выходил. Спи, рано еще.

И он снова уткнулся носом в свернутую валиком куртку.

Я лежал на спине, закинув руки за голову, и размышлял о том, какая я сволочь. Но думалось об этом легко и как-то не всерьез. Сердце стучало уверенно и ровно; каждый мускул ощущал приятную усталость, и с этим эйфорическим ощущением я не мог бороться. Казалось, моя кровь весело пузырится, как шампанское в бокале: еще недавно она бурлила, и я слишком хорошо знал, отчего, — а теперь понемногу успокаивалась. Правда, с пузырями в крови долго не живут. Это называется кессонной болезнью, — подсказала память. — Она бывает у водолазов, которые слишком торопятся вынырнуть с глубины… С этой странной мыслью я уснул и открыл глаза, когда уже наступило настоящее утро.

Эпизод 44. Утром прошло довольно много времени, пока мы дождались Машку и Марину. Макс косился на меня неприязненно: он как будто собирался мне что-то сказать, да так и не собрался.

Наконец наверху хлопнула дверь, и девчонки не спеша спустились по лестнице — и мы чуть не офигели. Куда подевалась невзрачная автостопщица в черных потертых джинсах, в мешковатом свитере, с рюкзаком? Нет, это не могла быть она.

— Маша, это просто невозможно, — промолвил я в восхищении.

Машка неловко чувствовала себя в маринкином летнем платье. С чуть подведенными глазами и новой укладкой. Она оглядывалась на новую подругу и слегка краснела. Но — вот удивительно! — как-то очень скоро освоилась в новом облике. Вдвоем они смотрелись просто чудесно.

— Пойдем все вместе в центр, погуляем, — предложил я.

— Я хотела вообще-то в больницу сходить, — смущенно сказала Машка.

«Ах, ну да, конечно», — подумал я.

— Тебя довезти? — тут же откликнулся Макс. Мне показалось, он что-то задумал.

— А ты, Маринка, пойдешь со мной? — спросил я, чуть заметно улыбаясь.

Она кивнула.

— Ладно, Макс, — сказал тут Костик, как будто решившись. — Я с тобой.

«Заранее сговорились, — я рассмеялся про себя. — Ай, молодцы! Ладно, ладно. Отдыхаем друг от друга».

Проводив взглядом автобус, мы пошли гулять вдвоем.

Этим солнечным утром даже скучные бараки на Железнодорожной улице казались жизнерадостными. Из распахнутых окон доносилась одинаковая музыка. Откуда-то пахло пригоревшей кашей. Гремела посуда, дети в застиранных майках бегали друг за другом.

Рыжая собака Найда проводила нас до переезда. Окошки в знакомой будке были плотно занавешены. Навстречу нам то и дело попадались местные: некоторые приветственно кивали Маринке и с любопытством поглядывали на меня.

Возле магазина «24 часа» по утренней поре собралась целая компания. Какие-то размалеванные девицы-малолетки, пожалуй, помладше Маринки, жевали свои «орбиты» без сахара, лопали пузыри, плевались, поглядывали на нас с деланным равнодушием. Парней с ними почему-то не было. «Настоящие пацаны появляются только ночью», — припомнил я, и меня передернуло. Мы прошли мимо, никто нас не окликнул.

Хворостов был забавным городом. Здешние жители не стеснялись выходить на улицу в домашних тапочках. А любимым их занятием было торчать где-нибудь на углу, лузгать семечки, поплевывая на тротуар, да еще таращиться на нас с Маринкой, как будто мы китайцы, или негры, или ожившие фараоны из древнего Египта. С фараонами нас роднило одно обстоятельство: нам было абсолютно наплевать на всё окружающее народонаселение, да мы этого и не скрывали; мы шли прямо по проезжей части, держась за руки, и разноцветные местные «жигули» притормаживали, пока нам не надоедала эта игра.

На привокзальной площади мы зачем-то заглянули в фотоателье. Там на высоком штативе стоял старенький полароид, который сразу же выдавал готовые снимки. Мы веселились и корчили рожи, сидя в кресле перед аппаратом, фотограф — сердился.

Тут я увидел на соседнем доме вывеску: «Интернет-кафе — Treasure Island». Вероятно, так назывался какой-нибудь очередной компьютерный квест. Символика вокруг нас мне порядком надоела. Но я подумал, что для ответа на все наши вопросы лучшего места и не придумать. Я пригласил Маринку войти.

Хозяин кафе указал нам на крайний компьютер. Сдвинув стулья, мы уселись перед монитором рядышком, как сиживали обычно с Костиком.

Я влез в интернет. Щелкая мышью, как бичом, разогнал несколько всплывающих рекламных баннеров. Нашел почтовую службу, набрал password.

— Вот они, письма, — сказал я Маринке. — Смотри. Вот они все, начиная с первого.