Она отдала письмо Джин.

– Спрячь, пока не настанет пора добавить его к остальным доказательствам.

– Каким именно?

– Доказательствам, которые мы получим во Франции, – чуть улыбнулась Анабелла.

– Вы действительно хотите ехать с ним? – уточнила Джин.

– Да. Я должна.

– Вы его любите, – тихо заметила Джин.

– Люблю, – согласилась Анабелла, – и не желаю оставаться вдовой с двумя детьми, как многие жены жителей Приграничья. Я поеду с ним и помогу доказать его невиновность, доказать, что Фергюссоны из Дуна – благородный и преданный клан.

Слуги подали ужин. Ангус поел, если верить Тормоду, и уже спал. Агги непрерывно жаловалась, поскольку близилось время родов и ее ноги сильно распухли. Анабелла безуспешно пыталась успокоить ее.

– Одного ребенка для меня более чем достаточно, – ныла Агнес. – И без того сыну будет почти нечего оставить. Хотя этого с лихвой хватит для приданого дочери. Не думаю, чтобы ты страдала так же сильно, как я!

Анабелле хотелось смеяться. Агнес с трудом переносила невозможность быстро двигаться, бегать и скакать на лошади. Этого ей не позволялось вот уже несколько месяцев. Сейчас, в конце лета, погода была теплой и сырой.

– Я носила близнецов, – напомнила она младшей сестре. – Ты выживешь, Агги. Тебе следует больше времени проводить на воздухе, а не лежать в постели. Как продвигается строительство дома?

– Я не могу туда добраться, – всхлипнула Агнес.

– Значит, завтра возьмешь догкарт и поедешь туда, – жизнерадостно сообщила Анабелла и обратилась к Джин: – Ты позаботишься об этом?

Та кивнула. Интересно, станет ли Агнес по-прежнему жаловаться после рождения ребенка? Но она по крайней мере будет тогда жить в своем доме, поскольку Мэтью, верный обещанию, велел строить прекрасный каменный дом на своих землях.

После ужина зал быстро опустел. Анабелла пошла наверх, проверить, все ли хорошо у Ангуса. Тот крепко спал и, судя по всему, проспит до того предрассветного часа, когда Тормод придет его будить.

«Бедняга», – подумала она, осторожно гладя мужа по голове. Встретить такой прием в родном доме! Это несправедливо! Ангус не из тех, кто любит приключения. В отличие от Босуэлла, который этим жил. И куда это завело Джеймса Хепберна? В датскую тюрьму…

Ангус же хотел жить дома, управлять владениями и наблюдать, как растет семья.

Анабелла вздохнула. Да. Она безумна, если хочет последовать за мужем. Но что-то подсказывало, что Ангуса ждет куда больше трудностей, чем он считает, хотя во всем этом нет его вины. Хотя он не понимал и не признавал этого, но нуждался в том, чтобы жена была рядом, видела то, чего не видит он, слышала то, чего не слышит он.

* * *

Джин ждала госпожу в покоях.

– Я поднялась в кладовую и нашла одежду, которую когда-то носил Мэтью. Померьте. Может, она подойдет, а иначе придется искать что-то еще.

Она протянула Анабелле штаны и рубашку и облегченно вздохнула, увидев, что они идеально подошли.

– Я положу еще две рубашки в седельные сумки, щетку для волос и остальные припасы, которые вам понадобятся. Ложитесь спать. Я разбужу вас, когда настанет время.

– Но как незаметно выбраться из замка? – с тревогой спросила Анабелла.

Джин ухмыльнулась:

– У нас есть маленький потайной вход, которым редко пользуются. Обычно за этими воротами мы встречались с Дугласом, когда еще не были женаты. Немного раньше я провела лошадь через ворота и оставила у коттеджа моей ма. Мы вместе за ней пойдем. И если обогнем деревню, никто нас не увидит. Я нашла идеальное место, где вы будете поджидать Ангуса, а потом, незамеченная, последуете за ним. Но вам придется действовать осторожно, если не хотите, чтобы он вас обнаружил, пока не окажетесь в море. Если он поймает вас, привезет назад.

– У меня нет никакого опыта в таких делах. Но я не могу потерпеть неудачу! Он поедет в Лит, верно?

– Скорее всего. Вряд ли рискнет отправиться в Бервик. Ибо это подтвердит его мнимую вину.

– Потом убедись, что Донал Стюарт и его люди надежно заперты, – велела Анабелла. – И скажи Мэтью, что я не выхожу из своих покоев, поскольку расстроена возвращением мужа во Францию. Попробуй удерживать его на расстоянии дня три-четыре. Не хватает еще, чтобы он поехал за мной.

Она разделась и легла спать. В постель, где лежала бы сейчас с мужем, если бы не Донал Стюарт и граф Морей. Прошло несколько недель с тех пор, как они занимались любовью. Ласкали друг друга или хотя бы целовались долгими сладостными поцелуями, которые она так обожала. И пройдет еще столько же времени, прежде чем они смогут лежать вместе. Но раздобыть доказательства невиновности Ангуса куда важнее, чем их ошеломляющая страсть.

– Спокойной ночи, – сказала она Джин. – Не дай мне проспать.

Но разбудила Анабеллу не служанка, а муж, который лег рядом и прорычал ей на ухо:

– Не могу оставить тебя, не вкусив твоей страсти, милая!..

Развязав ленты ее ночной сорочки, он стал ласкать шелковистую кожу совершенного тела.

– Кровь Господня, Анабелла. Ты так сладка!

Она повернулась лицом к нему, на мгновение забыв, что через несколько часов ей придется встать раньше, чем когда-либо в жизни, чтобы тайком последовать за мужем. Но сейчас она могла думать только о его крепком теле и губах, прижимавшихся к ее губам, раскрывшимся для него. Пресвятая Дева! Прошла, казалось, целая вечность с тех пор, как их тела сплелись, а сами они целовались и целовались… без конца.

– Ангус, не покидай меня! – тихо взмолилась она. – Должен быть другой способ разрешить эту проблему. Пошли Мэтью во Францию искать ответы, которые тебе нужны. Останься со мной!

Он продолжал гладить ее прелестное тело, лаская груди, проводя ладонью по спине.

– Мэтью не знает, какие вопросы нужно задавать. И не знаком с магистратом в Монт де Деверо. Кроме того, твоя сестра вот-вот родит.

– Для того чтобы родить, Мэтью не нужен, – возразила Анабелла. Впервые в жизни она вела себя эгоистично и не жалела об этом. – Он выполнил свою роль восемь месяцев назад.

Граф тихо рассмеялся и снова поцеловал ее, прежде чем сказать:

– Я граф Дун, а в моей чести сомневаются. Я должен вернуться во Францию и очистить свое имя, милая. Ты сама это понимаешь.

– Понимаю, – вздохнула Анабелла. – Но я надеялась, что ты… о, не знаю, о чем я думала!

Он снова рассмеялся:

– Не хотелось бы, чтобы ты думала о чем-то, кроме меня, когда я наслаждаюсь твоим прекрасным телом.

Он припал губами к ее грудям и, взяв сосок, стал сосать.

– Только обо мне, – пробормотал он, – только обо мне.