– Его, должно быть, убили, – бодро заметил Атаф-переводчик.

Он подразумевал членов племени Аит-Усса, которых сам очень боялся. Сент-Экс засомневался в мудрости своей смелой инициативы, но было слишком поздно теперь возвращаться. Если бы ситуация стала ухудшаться, им пришлось бы рискнуть и взлететь без новых креплений для двигателя.

Начало ночи ознаменовалось диким хаосом. Походные костры были стремительно погашены, в то время как марокканские стрелки палили в ночь без разбору. «Это было великолепно, – написал позже в отчете старшему должностному лицу авиалинии Сент-Экс. – Даже волнующе, чем первая ночь в пустыне у Нуакшота».

Вскоре после полуночи вспыхнула новая паника, поскольку прискакал в большом волнении марокканский наездник.

– Что случилось? – поинтересовался Сент-Экзюпери, видя, как все вскочили на ноги в необыкновенном волнении.

– Приказ полковника… Быстро возвращаться… – объяснил Атаф на ломаном французском. – Воины Аит-Усса преследовали нас… Все погибли!

Быстрее ветра Сент-Экс вскочил на верблюда вместе с Маршалем, и они помчались через пустыню позади своего проводника. Курсом на север, к Джуби. Никаких разговоров, никакого курения – никаких шумов от их призрачной процессии, если не считать слабого стука копыт. Сама тишина вызывала панические настроения, а безумная схватка в ночи угнетала Сент-Экзюпери, «испытывавшего недостаток ясности».

Они скакали трусцой около трех часов, когда он заподозрил неладное. Всадник, принесший весть, отъехал на помощь соседнему селению сгуртовать их домашний скот. Сент-Экзюпери начал с сомнениями расспрашивать Атафа, в конце концов признавшегося, что не было никакого сообщения от полковника из Джуби, «посыльный» просто придумал его, чтобы заставить их в спешке ретироваться.

– Стой! – заорал в гневе Сент-Экзюпери.

Он соскользнул с верблюда вместе с Маршалем, и они поспешили к командиру марокканского эскорта.

– Что за бред? – кричал разъяренный Сент-Экс. – Бежать от врага, которого никто не видел?! Скажи ему, – приказал он Атафу, – какие они «прекрасные» воины: даже не дождались врага, чтобы показать ему свои задницы!

Пронеслось некоторое сердитое бормотание со стороны «воинов», но единственный ответ их спешившегося предводителя был дан движением головы в направлении Джуби.

– Очень плохо! – воскликнул Сент-Экзюпери в глубоком отвращении. – Мне следовало взять в охрану женщин. Мы были бы лучше защищены.

Ужаленные его колкостью, всадники сгрудились вокруг него. Последовали бурные дебаты. Сент-Экзюпери настаивал на немедленном возвращении к самолету. Марокканцы не менее упрямо отказывались: по их словам, было слишком опасно идти ночью, они легко могли попасть в засаду. Наконец компромисс нашли. Решили спрятаться на ночь, а с рассветом совершить бросок назад, к «бреге». Недалеко от моря, расположенного несколько западнее, они нашли себе убежище в овраге, сформированном эрозией утесов.

Маршаль, подобно Сент-Эксу, не пытался скрыть своего презрения, в то время как Атаф оставался, как обычно, весел.

– Это будет грустно… – сказал он, покачивая головой. – Гурп, Эрабль… Я пытался их спасти… Ничего не вышло… Но вы?.. Это будет еще грустнее… – Он сделал жест, похожий на выстрел из ружья. – Аит-Усса убьет каждого… – добавил он философски.

На рассвете на горизонте не обозначились какие-либо воинственные силуэты, и караван возобновил свой марш на юг. В тот момент, как они достигли «бреге» – вскоре после восхода солнца, – прилетели два самолета из эскадрильи сахариана и сбросили сообщение – реальное на сей раз – от полковника де ла Пенья. Его принесли Сент-Экзюпери, так как ни один из марокканцев не умел читать. Враг слишком близко, гласило сообщение, они должны возвратиться в Джуби немедленно.

– Прекрасно! – кивнул Сент-Экс, укладывая сообщение в карман.

– Что там? – спросили его.

– Сообщение от полковника, – произнес он радостно. – Только чтобы ободрить нас.

И каждый занялся своим делом. Покончив с дальнейшими мятежами в зародыше, Сент-Экзюпери информировал мавританских рабочих, что они получат плату, обещанную эскорту, если тот вдруг разбежится. Рабочие удвоили свои усилия, в то время как всадники раздражались из-за пустяка. Сквернословие и пот лились рекой. Маршаль старался установить запасной двигатель на уцелевших деталях креплений.

К полудню на горизонте появились верблюды, и мавританские всадники умчались галопом прочь, безумно стреляя перед собою. Несколько пуль просвистели над головами, и оставшиеся марокканцы зарылись в песок – все, кроме Атафа, «сохранившего полудостоинство… ползая на четвереньках», как Сент-Экс позже описал это событие. Верблюды исчезли, Атаф встал гордо на ноги, и появилась возможность позавтракать в тишине.

В то время как Маршаль отчаянно работал на установке запасного двигателя, Сент-Экзюпери мастерил трамплин из земли в конце взлетно-посадочной полосы, чтобы помочь «бреге» оторваться от земли. Место за ним было также очищено от камней на случай, если машина просядет и будет необходимо взлетать в воздух по новой. В пять часов пополудни того же дня работа по установке двигателя была все еще далека от завершения, но Сент-Экс решил, что они не моут более откладывать вылет. Солнце быстро садилось, и они не могли рисковать и провести третью ночь в пустыне. Они должны были использовать свой шанс.

Несколько поворотов пропеллера – и двигатель взревел. Маршаль уселся позади, марокканские рабочие держали хвост «бреге», так как у него не было иных тормозов. С порывом ветра Сент-Экзюпери дал газ, а марокканцы отпустили хвост. «Бреге» тяжело побежал по загроможденной полосе, поднялся на трамплин из земли и, пьяно покачиваясь, поднялся в воздух. На момент показалось, будто они собирались снова упасть прямо вниз, но нет, подушка воздуха пустыни выдержала их, и они улетели. Четверть часа спустя они приземлились в Джуби, где испанцы были так же счастливы видеть их, как и Тото – механик и повар одновременно, приготовивший им специальный банкет по случаю возвращения.

Как только прошла усталость, Сент-Экзюпери взлетел снова, пытаясь установить место катастрофы Серра и Рейна. Их тяжелое положение казалось все более и более отчаянным, а письма, привозимые в Джуби марокканскими посыльными, намекали на вероятное убийство, если пилотов в ближайшее время не освободят. Серр крайне ошибся, полагая, что сможет произвести на своих поработителей впечатление, сказав о своих друзьях в высоких сферах, которые перевернут небеса и землю, лишь бы освободить его. Воображение, укрепленное верой в то, что они поймали важного французского «вождя», подсказало марокканцам увеличить выкуп, достигший в один прекрасный день нелепой суммы в миллион винтовок, миллион верблюдов и миллион песет!

Только в начале сентября – за это время Сент-Экзюпери совершил четыре аварийные посадки и один раз на враждебной территории – удалось, наконец, обнаружить, где находились Серр и Рейн. Притворившись, что он вылетает в обычный рейс на юг вдоль побережья, Сент-Экзюпери взял на борт марокканского вождя, известного своей храбростью и удачливостью во время стычек в пустыне. Он был также, как выяснилось, хорошим другом эр-Гибата. Сент-Экс приземлился с марокканцем на вади (сухая долина) в полудне пути от лагеря эр-Гибата. Марокканец получил деньги на покупку двух верблюдов, если состояние узников окажется настолько отчаянным, что будет необходимо рискнуть и спасти их немедленно. Ему также дали сигнальные ракеты, чтобы просигналить, что побережье чисто, когда Сент-Экзюпери прилетит обратно четырьмя днями позже.