- Томек, стреляй! Целься в глаз! - крикнул он, выдвигаясь несколько вперед.

Это был опасный момент. Горилла приближалась. Крик Смуги спас жизнь трем охотникам, стоявшим около неподвижно лежащей самки. Услышав человеческий голос, обезьяна одним движением длинных, узловатых рук отбросила в сторону Вильмовского и Хантера, перескочила через великана боцмана, который мужественно всадил в нее нож, и побежала к мальчику и Смуге. Томек не понимал, почему Смуга не стреляет, но, как только услышал приказ, молниеносно прицелился в гориллу. В его голове пронеслась мысль, что все в этот момент смотрят на него. Он уверенно нажал спуск.

Раздался сухой звук выстрела. Горилла застонала совсем как человек. Она упала лицом вперед. Несколько минут огромное тело животного билось в конвульсиях.

В овраге раздался триумфальный крик негров, несколько раз отразившийся от стены леса. Вильмовский и Хантер, совершенно невредимые, только теперь схватили ружья. Боцман тяжело поднялся; проклиная всех и вся, он стал растирать побитые места. Смуга, еще совсем бледный, но уже совершенно спокойный, подошел к убитой горилле. Концом ружейного ствола он приподнял ее голову. Маленькое отверстие от пули штуцера виднелось точно между залитыми кровью глазами животного.

Боцман приковылял к убитой горилле. Спокойно, будто ничего особенного не случилось, сказал:

- Провалиться мне на этом месте, но это силач из силачей! Вы видели, как она без всякого усилия перескочила через меня? Месхерия и вы там, остальные. Поверните ее на спину. Выньте нож из ее груди!

Вильмовский подошел к сыну и без слов потрепал его по плечу.

- Томек и боцман сделали все, что было в их силах, для нашего спасения. Они сегодня герои, - отозвался Смуга. - Ты наверное удивляешься, Андрей, почему я сам не стрелял?

- Я сразу заметил, что с тобой происходит что-то неладное, - признался Вильмовский. - Когда ты опустил ружье без выстрела, я испугался больше, чем от неожиданного нападения гориллы. Что с тобой случилось, Ян?

- Меня преследует тень мстительного Кастанедо, - печально улыбнулся Смуга. - Я теперь не могу от вас скрывать, что иногда чувствую странную слабость в левой руке. Она начинает у меня дрожать, как в лихорадке. Вот и все! Я не был уверен в меткости моего выстрела, а промахнуться нельзя было, потому что это кончилось бы смертью многих из нас. Я тебя поздравляю, Томек.

- Счастье твое, браток! Мне на мушку такая штука никак не попадется. Однако если успех сопутствовал моему другу, то я радуюсь так, как будто сам отправил гориллу на тот свет пить там пиво, - сказал боцман.

- Не сетуйте, боцман, - серьезно заявил Смуга. Я, пожалуй, первый и последний раз в жизни видел человека, бросившегося на гориллу с ножом. Я очень ценю людей, не знающих страха.

Боцман кашлянул от смущения, услышав столь большую похвалу.

- Давайте посадим самку в клетку, а то она протрезвится и ее придется тоже убить, - заметил Вильмовский.

Пока охотники закрывали самку в клетке, Томек и Самбо нашли детеныша. Несмотря на сопротивление, они вытянули малыша из ближайших кустов.

- Посадите его в клетку матери, - посоветовал Хантер. - Детеныш скоро успокоится и будет рад. Повидимому, крик этого пацана привлек сюда третью гориллу. Идемте назад, больше ничего мы здесь не сделаем.

- А что будет с убитой гориллой?

- Ее тоже придется взять в лагерь. Это великолепный экземпляр. За этот скелет и шкуру нам хорошо заплатят, - ответил Смуга.

Если до этого негры дрожали от одной только мысли о встрече с лесными людьми, то теперь они танцевали от радости и громко кричали. Они без всякого страха связали убитое животное по рукам и ногам и, подвесив его к жерди, понесли в лагерь.

Обратный путь длился довольно долго. Негры сгибались под тяжестью клеток с животными. Им приходилось часто отдыхать, но они были чрезвычайно рады и очень болтливы. Они неустанно хвалили силу и храбрость боцмана, удивлялись хладнокровию и меткости маленького буана и радовались тому, что их ждет пиршество, обещанное Вильмовским.

В лагерь они пришли только к вечеру. Вильмовский приказал поставить клетки на лугу, невдалеке от лагеря. Клетки тоже окружили оградой из ветвей. Внутри ограды негры посадили небольшие деревца, которые давали необходимую тень обеим клеткам. Носильщики были недовольны лишней, по их мнению, работой, но Вильмовский был непоколебим. Он прекрасно знал, как трудно везти по морю чувствительных к неволе горилл. И он знал, какую крупную сумму можно будет получить за живых человекообразных обезьян в Европе.

Раздраженные пленением гориллы успокоились только через четыре дня. В ограду, где стояли их клетки, никому нельзя было входить, кроме Вильмовского и Сантуру; это делалось для того, чтобы животные постепенно привыкли к новым условиям существования. Поимка целой семьи человекообразных обезьян была большим успехом экспедиции. Отдельные экземпляры, пойманные раньше различными звероловами, в большинстве случаев гибли во время морского путешествия. Специалисты, работавшие у Гагенбека, считали, что причиной быстрой гибели горилл в неволе были скорее психические, нежели физические, факторы. Поэтому Вильмовский решил окружить семью горилл чрезвычайной заботой и создать им в неволе условия, близкие к природным.

Вильмовский не находил слов благодарности для Сантуру. Царский ловчий умел завоевать доверие животных, к которым в первое время нельзя было подойти. Он начал с того, что старался находиться вблизи клеток, чтобы животные привыкли к его присутствию. Взрослые гориллы в первые дни пребывания в клетках не принимали пищи и не хотели пить воды. Детеныш горилл оказался сговорчивее. Расстояние между прутьями в клетках давало ему возможность переходить от матери к отцу и обратно, но так как они не могли его накормить, малыш подошел к тихому, ласковому человеку. Сантуру только этого и ждал. Он спокойно подал малышу ветку, сплошь усеянную дикими персиками. Малыш схватил сначала один сочный плод, потом второй, третий, а когда наелся досыта, Сантуру положил ветку с плодами на землю. Хитрый малыш затянул по земле ветку в клетку матери, которая упорно отказывалась от еды. Однако, когда Сантуру на следующий день пришел в ограду, оказалось, что от персиков ничего не осталось. Теперь он ежедневно приносил целые охапки лакомств и оставлял их у клеток. Обезьяны прекратили голодовку.

Уход обоих звероловов за обезьянами приносил хорошие результаты, но Вильмовский не сомневался, что пройдет много времени, пока обезьяны совершенно освоятся со своим положением. А тем временем приближался период дождей, и путешественники должны были как можно скорее закончить охоту. Поэтому Вильмовский не удивился, когда однажды Смуга обратился к нему со следующими словами:

- Твое присутствие в лагере необходимо из-за горилл. Но я здесь не нужен и мог бы отправиться на поиски окапи. Наши запасы продуктов истощаются. Вскоре нам нечем будет кормить людей. Если разбиться на небольшие группы, можно будет добыть пищу охотой.