— Костя, пожалуйста… — забыв обо всем, просила. — Андрей…

В оценке настроения — что все будет очень быстро и мощно — я ошиблась. Они, по всей видимости, переглянулись в самом начале и уже тогда решили не спешить. Я сделала им что-то плохое? За что такие мучения? Руки повсюду, но не трогают самое чувствительное место, языки на коже, но ни одного поцелуя в губы. Я тянусь к Косте, но не могу коснуться, тогда откидываю голову назад, но и Андрей не поворачивает голову. Дотягиваюсь до его шеи, стону даже от этого. Лижу, почти как собака. И уже от этого готова кончить. А меня все не отпускают, мучают. Кажется внутри меня уже так мокро и горячо, что стоит даже ноги потуже сжать, и мне хватит.

— Андрей, пожалуйста, — стону жалобно. — Пожалуйста.

Он так сжимает мою шею, что воздуха не хватает. Хрипит мне в ухо:

— Что пожалуйста?

Издевается. Но я созрела до мольбы:

— Возьмите меня, оба. Как хотите.

Но Костя отступил и даже бровь изогнул.

— Прямо сейчас? А если мне не хочется? Может, сначала поужинаем, потом в душ?

Андрей тихо рассмеялся и до боли сжал соски. Я в изумлении посмотрела на Костю — понахватался от приятеля! Ведь он сам едва держится, но тоже ловит кайф от моих мучений.

— Ладно, — Костя протянул будто нехотя. — Расстегни мне штаны.

Я дрожащими пальцами справилась с пуговицей, звякнула молнией на джинсах, потянула вниз. О, он определенно притворялся — член налился, синие венки вздулись. Потянулась рукой, чтобы ласкать его там, но Костя остановил:

— Нет, Анют, ртом.

Но на колени мне опуститься не позволили, Андрей удержал за бедра. Пришлось сильно наклониться, упереться руками в колени. Неудобно. Но я вобрала головку и начала посасывать. Просто облизывать языком — знала, что нужны глубокие ритмичные движения, чтобы он смог кончить. Но теперь была моя очередь немного поиздеваться. Костя застонал, погрузил пальцы в мои волосы и начал насаживать. Не слишком резко, но теперь в его рычащих стонах звучало больше удовольствия.

И вдруг Андрей вошел сзади резко, одним толчком. Я была мокрая, потому не почувствовала боли. Только неудобная поза мешала. Мои руки кто-то из них оторвал от коленей, не позволяя упираться, и снова завел за поясницу. Я оказалась почти на весу, ноги задрожали от перенапряжения. Но Андрей лишь слабо придерживал за бедра, когда я покачивалась, а потом снова убирал опору. От каждого его движения все тело подавалось вперед, Костя в том же ритме и сам немного двигал бедрами. Он трахал меня, почти достигая горла. А я даже стонать не могла или как-то это замедлить. Придержал меня за шею, и теплая струя ударила в рот. Но Андрей все двигался, потому мне приходилось держать во рту член и продолжать почти столь же интенсивные движения. Ни сглотнуть, ни отстраниться, а Костя и не думал отодвигаться сам — кажется, наоборот, наслаждался тем, что я вынуждена облизывать его орган снова и снова.

К счастью, меня удержали на руках, когда накрыло оргазмом, иначе бы упала. Теперь Андрей, удовлетворившись моим наслаждением, словно перестал сдерживаться. Или внутри у меня так сильно сжималась, что ему хватило только двух толчков.

Через несколько минут я, разнеженная и до сих пор еще не вполне пришедшая в себя, оказалась на кухне, на коленях у Кости. Мне не позволили одеться. Даже помыться не дали. Так и приходилось жаться к нему и наблюдать, с какой ехидцей поглядывает на нас Андрей, готовя ужин. Я уже тогда знала, что буду ужинать голая и даже сил воспротивиться не найдется. Но Костя теплый и большой, а они оба — пусть смотрят и глотают слюни. Совсем не от еды. Вот только потом пойдем все вместе в душ, а там уже никто слюни глотать не подумает, снова раздраконят меня и возьмут свое сладкое.

Несмотря на подобные, очень страстные эпизоды, они случались не так уж часто. И крайне редко мы занимались сексом чаще, чем раз в день. Иногда и весь день проходил без этого, мы ограничивались нежностью. А когда у меня наступили женские дни, я прямо заявила, что я в это время неприкасаема.

— Глупо, — сказал Андрей, не отрываясь от монитора. — Ты в такие дни особенно чувствительная.

Костя вообще недоуменно уставился на меня и нахмурился:

— Анют, неужели ты до сих пор чего-то стесняешься? Это животное, — он указал на друга, — тогда с собой не возьмем, а я умею быть нежным.

Он умел, кто бы спорил. Но я отрицательно мотнула головой и повторила упрямо:

— Не хочу. И живот болит.

И в следующие несколько дней я оказалась в каком-то раю. Почти без чувственных удовольствий, но в полной неге. Мои мужчины как-то без лишних разговоров прониклись, вообще не позволяли мне ничего делать, а ласки их стали подчеркнуто бережными. Честно говоря, боли в животе меня беспокоили только день-два, но я была готова притворяться какой угодно больной, лишь бы продлить это удовольствие — когда Костя смотрит внимательно, удобно ли меня устроили на диване, когда Андрей даже не думает командовать или включать привычный диктат. Это же не жизнь, это концентрация счастья! Женщина, прожившая с ними столько, сколько я, наверное, просто не сможет ужиться с любым мужчиной — да ни с одним из них никого не сравнишь, а двое они вышибают разом.

Вот только когда месячные закончились, немного изголодавшиеся мужчины устроили мне многочасовой сеанс почти непрерывного удовольствия. Я не возражала, ведь тоже успела привыкнуть получать и отдаваться.

Эта пара месяцев, очевидно, останется в моей памяти навсегда.

В Питер мы съездили еще раз — только с Костей. Три дня провели в театрах и на выставках, а ночи — в одной постели. Андрей, кажется, был только рад тому, что его с собой не потащили и позволили целых три дня заниматься работой. Ну а когда я вернулась, он заявил, что теперь его очередь. Косте было позволено только смотреть. Но последний не слишком огорчился, потому что мы во время поездки тоже ни в чем себе не отказывали.

За эти недели мы начали врастать друг в друга. Почти не ссорились — иногда Костя с Андреем ругались, но только по поводу дел. А у меня не такой характер, чтобы намеренно выводить кого-то из себя. Если же что-то для меня было принципиально важным, то они шли навстречу. Упорядочилась и наша жизнь: я начала посещать с парнями спортивный зал, хотя «спорта» было и без того предостаточно. Но мне нравилось заниматься рядом с ними хоть чем. Да и взгляды на них ловить — тоже нравилось. Странно, я раньше не замечала за собой тщеславия, но в груди что-то приятно давило от мысли, что эти оба — мои. И пусть другие девицы соглашаются на варианты попроще.

Я очень сильно изменилась, хотя и не замечала этого сама. Но самоуверенности стало многократно больше, чем раньше. Теперь я уже не сутулилась, когда шла по улице. И это странным образом притягивало взгляды мужчин — я словно начала излучать что-то, на что им хотелось смотреть — чуть ближе, чуть внимательнее, чтобы разглядеть получше. Один даже в кафе подошел, где мы были с Костей в ожидании Андрея. Он как раз отошел к бару, чтобы взять мне коктейль, и в этот момент ко мне подошел довольно молодой мужчина. Он видел, что я с другим, но подошел. Улыбнулся и положил передо мной листок: