- Негоже это, госпожа Анелия! – бормотал Милун, закрывая своей спиной пленника – не след вам и глядеть на такое. Убивец он, лиходей и преступник.

- Деян-разбойник! – потрясенно прошептала я. Большого ума не надо было, чтобы догадаться о том, кто это может быть…

- Точно он! Вот ужо не ожидали когда и увидеть-то! Ведь после того, как дядюшка ваш губернатору пожаловался, искали его крепко, да так и не нашли. Мыслили мы, подался он в другие края, так ведь нет… опять худое затеял!

- Он жив?! – лежащий на земле израненный человек не вызывал во мне ни капли сострадания. Только лишь злость – убил ведь он девчонку, как пить дать, Анелию, убил и прикопал в лесу.

«И рядом с моей каретой оказался не случайно»! - молнией пронзила мысль.

С шумом и носорожьим топотом проламывая кустарник, к нам бежали люди. Я было, сделала движение в сторону могучей спины петельщика, но поняла, что опасности нет, поскольку увидела вытаращенные глаза Стефана и сурово сжатые губы Марко!

Милун рывком поднял пленника и слегка пошлёпал того по щекам, дабы тот пришёл в себя. От ударов голова Деяна моталась из стороны в сторону. Он открыл глаза и задёргался, но крепко держащий его мужчина не дал ему возможность упасть в обморок.

- К этим людям обращаться «господа». Ты меня понимаешь, или мне тебя ударить? – поинтересовался Милун. На мой взгляд, вопрос был поставлен максимально конкретно, но разбойник так не считал. Он бессмысленно смотрел на окружающих и только лишь порывался вырваться из рук мучителя.

- Кто ты таков? Почему разбой учинил? – в голосе Марко сталкивались льдины. – За попытку убийства - каторга навечно. И разбираться мы не станем. С первой же оказией – в тюрьму губернскую.

- Так какая ж-то попытка? Как есть смертоубийство тогда было. Я тую девчонку, блаженную на болотах потопил. Я - то сам это помню, а потом – на тебе, живёхонька!

- Что мелешь ты, окаянный?! Неужто думаешь к себе жалость безумием своим вызвать? – Марко с большим трудом сдерживался, чтобы не ударить разбойника. Хоть ему и так пришлось несладко.

Стефан держал меня поодаль «для сохранения моего душевного здоровья»! только оно у меня уже успело подорваться.

- Зачем ты так избил его, Милун? – дрожащим голосом произнесла я. – Была в том необходимость?

- Как же мысли такие… конечно нет. Он напал на меня ужо побитый. Я токмо его лягнул тихонько, так он и не в претензиях, вроде…

- Чего мелешь? Кого там убил? Отвечай, пока живой! – грубо перебил объяснения Милуна Марко.

- Так как… эту… что в поместье господское ехала… девчонку блаженную. Ещё карами угрожала перед смертью, я их и сейчас слышу! - сердечно сообщил нам душегуб.

- Она жива и здорова. А ты пока жив! ПОКА! – Марко от бешенства цедил слова сквозь зубы.

- Так об чём вы? Вы про эту девчонку, что ли? Та другая была! Я-то, ить, ране не видал её близко, я сейчас говорю – не она это! Ту убил я давно. Только не совсем! Она иногда проклинает меня, как тогда, на болотах! - Деян с ненавистью уставился на меня.

Окружающие – тоже!

- Он не притворяется безумным – потрясённо прошептал Милун, при этом моё сердце пропустило удар – он и есть безумец!

Деян

Из того потока словесной ерунды, что лилась на Деяна каждый раз при встрече с его подружкой, он знал о предстоящей поездке «недоутопленной» девчонки на болота. Он прекрасно понимал, что лучше всего для него было бы сменить лёжку, а то того гляди – и место проживания, так сказать. Но что-то тревожило его, как больной зуб, не давало покоя. Возможно, это было то самое желание довести работу до конца? Но Деян никогда бы не признался, что самым сильным желанием по отношение к той блаженной был страх!

Да, да, тот самый первобытный ужас, что заставляет его, матёрого разбойника, просыпаться по ночам от собственных криков. Его преследовал один и тот же сон – как он топит девчонку, а она его проклинает. И откуда только в таком тщедушном тельце взялось столько силы? И самое главное – ненависти? Она боролась за жизнь, как никто другой.

Деян издалека смотрел, как женщина разговаривает с крестьянами, а после – садится в карету. Это могла быть только та девчонка, которую он так долго ждал. По словам его подружки, была ещё одна благородная, да уехала давече. Он примерно понимал, куда поедет карета, поэтому сполз с насиженного места и пошёл в сторону Гнилушек. Болото ведь оно – дело такое, там на каретах – то не больно разъездишься, вот и есть пару местечек удобных… вот в одном таком он и решил засесть, для того, чтобы было удобно наблюдать. Аккурат недалече от самих болот, но карета там ещё пройти должна.

Сказано – сделано! Деян бодрым шагом поспешил к назначенному месту. Шум в голове становился всё сильнее, и Деян знал, что это означает – совсем скоро та блаженная, Семином обиженная девчонка снова «залезет» ему в голову, станет требовать, кричать. Деян понимал, что единственный способ избавиться от неё навсегда – убить ту малахольную наяву. Тогда она не сможет больше приходить к нему! Голова снова стала безумно болеть, у мужчины было такое ощущение, что она раскалывается на части. Он не мог такого допустить и крепко сжал голову руками. Боль не прошла, тогда Деян изо всех сил ударил себя по голове, потом ещё раз. Из носа пошла кровь, но шум в голове стал тише, как будто убавили звук.

Он поднялся с земли и поспешил на поляну – у него было ещё достаточно дел: план был максимально прост – подобраться к карете, убить кучера, того щуплого мальчишку, выволочь девицу и придушить на месте. Тогда ему обязательно станет полегче, и он будет спать спокойно!

Ему удалось практически все: карета стояла на месте, Деян подкрался и ударил пацана, резко открыл дверь кареты, ощерился и… получил страшный удар в грудь.

Припадочная в его голове разразилась диким смехом!