Боруте осталось только пожать плечами. Хочет прогуляться, почему нет. Не запрещать же ему, в самом деле.

О чем мужчины говорили в дороге, никто не знал. Ну, разве что пан Януш, но тот по своему обычаю лишнего не говорил. А только вечером Гжегош неожиданно велел пахолкам запрягать бричку.

- Мироська! – Позвал Гжегош сестру, увидев, как она с интересом разглядывает его приготовления из открытого окна. – Выходи, прокачу!

- Мама не велят. – Мирося вздохнула и безнадежно махнула рукой. – Дальше двора не выпускают.

- Отец позволил. – Успокоил ее Гжесь. – Ненадолго.

- Так я мигом! – Светлая головка сестры исчезла в окошке.

- Где собрался, Гжесю? – К Гжегошу подошла Зося, держа на руках сына. Нянька сегодня зачем-то срочно понадобилась пани Малгожате, хотя Зося все больше подозревала, что свекровь просто специально выдумывает для нее занятия. Но жаловаться снова не рисковала.

- В город. – Небрежно ответил пани Зсе муж. – Отец посылает к знакомому купцу, передать кое-что.

- А нас возьмешь? – Зося улыбнулась робко. – А то мы в последнее время сидим тут, словно бранцы какие.

- В другой раз, Зосенько. – Гжегош, казалось, даже смутился, отказывая жене в такой безобидной просьбе. Но в том, что они с Борутой задумали, лишние сплетни им были не нужны. Пока не нужны. А Зося его, хоть и не была сплетницей, но бывала страшно упрямой в случаях, когда считала себя правой. Иногда это вызывало уважение, а иногда – раздражение. Особенно, когда Зося в своей правоте ломилась напролом там, где надо было просто обождать, чтобы все встало на свои места.

Мирослава стрелой метнулась с крыльца, на ходу поправляя ленты в косах. Делая вид, что не замечает завистливого взгляда Зоси, легко вскочила в бричку и кивнула Гжегошу, мол, готова.

К удивлению Мирославы, бричкой правил не пахолок. Брат сам взял вожжи, причем, с таким видом, будто панну каштелянну везет, никак не меньше.

- А где мы едем, Гжесю? – Спросила Мирослава, когда они выехали за ворота. Она только сейчас впомнила, что даже не спросила брата, что ему понадобилось в городе в надвечерье. И как так вышло, что отец позволил взять ее с собой. Это ж, так и так, возвращаться домой придется затемно.

- Отец поручил купцу знакомому одну безделушку передать. – Загадочно ответил Гжегош. И перевел разговор на разные пустяки.

К удивлению Мирославы, по въезде в город бричка свернула не в торговый квартал, а поехала туда, где в конце улочки виднелся шпиль храма. Сколько Мирося не морщила лоб, не могла вспомнить в той околице ни одной лавки, о чем и сказала брату. Но Гжесь только пожал плечами, дескать, он знает, куда едет.

Мирослава заподозрила неладное, когда бричка остановилась у храма. И дело даже не в том, что Гжегош, никогда не отличавшийся чрезмерной набожностью, решил зайти помолиться во внеурочный час. Мало ли, может, мать или жена дали какое-то поручение, попросили передать пану храмовнику пожертвование или просьбу. Но вот то, что у коновязи при храме стоял знакомый конь, совпадением быть явно не могло.

- Гжесю? – Мирося, прищурившись, посмотрела на брата. – Гжесю?! – Уже более требовательно повторила она. – А не расскажешь ли, чего это вы с отцом и Борутой удумали?

- Догадалась-таки? – Усмехнулся Гжесь. – А я говорил им, по-людски надо было рассказать. Коня узнала?

- А то!

- Тогда пошли, нечего тут зря народ баламутить. Там, в храме, все и узнаешь.   

С замиранием сердца Мирослава вошла под своды храма. В этом храме венчали, нарекали имя и отпевали не одно поколение Соколувских. Казалось бы, ей должна быть знакома каждая щепка в деревянном полу. И, все же, в этот раз предчувствие говорило ей, что все не так просто.

Чутье не обмануло. Перед алтарем стоял храмовник, празднично одетый, словно как раз собрался служить. А рядом с ним стоял нарядный Борута.

Мирослава вздрогнула, когда сзади хлопнула дверь. Но оказалось, что это Гжегош закрыл дверь и задвинул засов.

- Нечего тут… - Непонятно сказал он.

- А вот и панна млода пожаловала. Долго и ждать не пришлось.  – Весело заметил храмовник. Мирослава вопросительно посмотрела на Боруту (на брата смотреть было бесполезно, хотел бы, сказал бы сразу).

Но Борута только развел руками в деланной беспомощности. Дескать, я тут ни при чем, что взять с бедного ядзвина. Вслух же сказал только: «Надеюсь, панна Мирослава не в обиде, что мне так к спеху?».

- Думаю, панна Мирослава не в обиде. – С доброй улыбкой ответил за Миросю храмовник. - Ясно же, дело молодое.

Гжесь неопределенно хмыкнул за спиной сестры, а Мирослава сочла за лучшее промолчать.

Конечно, не так представляла себе Мирослава свою свадьбу. Не было ни дружек с их песнями, ни свашек с периной «чтоб жизнь была мягкой». Гжегош был за дружку, а мальчишка-подросток – храмовый служка – за другого свидетеля. И, все же, по храмовому закону все было правильно. И вот уже Мирослава из Соколувны стала Борутиной, или Ядзвиновой, как кому привычнее.

- И что теперь? – Спросила Мирося тихо, когда обряд был закончен.

- А теперь, пани Мирославо, - сочувственно улыбнулся храмовник, - пани с братом поедет домой и до самой свадьбы сделает вид, что ничего этого не было. К сожалению, не все соплеменники пана Боруты обладают его умом.

- Или моим безрассудством. – Борута пожал плечами, словно извиняясь за причиненное беспокойство. – У нас тоже далеко не все готовы к миру с новым богом. Не хотелось бы тревожить людей в преддверии возможной войны.

- Люди иногда ошибочно принимают истинную мудрость за безрассудство. – Храмовник вздохнул, видимо, имея в виду не только примеры из священных книг. – Но если панове сделают вид, что этой свадьбы не было, я сделаю вид, что не заметил, что предстоящий обряд будет проведен без участия храма. И вместе нам удастся, дай Творец, дожить до торжества истины.

Борута откланялся первым. Мирося все ждала, что он скажет или сделает что-то особенное. Что-то, что позволило бы ей почувствовать себя за ним. Но он повел себя так же, как и до свадьбы. Почтительный поцелуй кончиков пальцев, пристальный взгляд, обещающий все богатства мира, но потом.

- До встречи, кохане мое. – Попрощался он. – Жду не дождусь. – И, уже в адрес остальных мужчин, - Панове!

Легкий кивок. Такие же ненарочитые, почти дружеские кивки в ответ. Мирослава только удивилась, когда же эти трое успели так спеться? Легко отодвинув тяжелый засов, Борута вышел.

- Пора и нам. – Сказал Гжегош, выждав некоторое время.

- А дома что скажем? – Спросила его Мирослава, попрощавшись с храмовником и его помощником. – Думаешь, мать не просит, с чем и зачем тебя тата посылал?

- А для матери у тата своя сказка есть. – Хитро подмигнул Гжесь младшей сестренке.

- А для Зоськи?