— Но, доктор, здесь есть что-то еще. Что это, по-вашему? — спросил один из ученых, указывая на место вблизи трех туманных пятен.

Фицрой наклонился поближе, но ничего не увидел. Только эксперт мог заметить это туманное пятнышко.

— У объекта диаметр больше, чем у звезды, — сообщил астроном.

Участок фотографии увеличили; теперь он занимал весь экран.

— Это щетка! — в тревоге вскричал генерал.

Дилетанты всегда придумывают названия лучше, чем профессионалы; именно поэтому эксперт, подбирая название, старается смотреть на вещи глазами постороннего. Вот так и получилось, что слово «щетка» стало нарицательным именем объекта. Генерал не ошибся, это была космическая щетка. А если точнее, то множество щетинок без ручки. Можно было также представить ее себе как вздыбленные волосы.

— Это определенно царапина в покрытии! Я упоминал в технико-экономическом обосновании, что с составным зеркалом могут возникнуть сложности, — покачал головой Ринье.

— Все покрытия прошли строгие испытания. Такой царапины быть не может. И никакой другой дефект объектива не способен привести к подобному эффекту. Мы уже обработали десятки тысяч пробных снимков, там нигде ничего такого нет, — заявил специалист с фирмы Zeiss, изготовившей зеркало.

Шум в зале управления стих. Все столпились вокруг терминала и таращились на экран. Когда стало тесно, это же изображение вывели на другие терминалы. Фицрой почувствовал перемену в настроении. Люди, уставшие от длительного тестирования и обленившиеся, подобрались и насторожились. У них, как у зачарованных, двигались лишь глаза, разгоравшиеся ярче и ярче.

— О боже! — послышалось несколько одновременных восклицаний.

Замершая толпа мгновенно взорвалась бурей активности. Фицрой слышал обрывки фраз, но для него они были чересчур техническими.

— Есть там пыль рядом с положением цели? Проверьте…

— Не надо. Я уже проверил. По наблюдениям поглощения фонового излучения звезд пик поглощения приходится на двести нанометров. Возможно, микрочастицы углерода, плотность облака по классу F.

— Есть мнения по эффекту от столкновения на высокой скорости?

— Волна ослабевает вдоль вектора, но характеристики рассеивания… У нас найдется такая модель?

— Да. Секундочку. Вот. Скорость столкновения?

— В сто раз превышает третью космическую.

— Уже настолько большая?

— Это по консервативной оценке… Для сечения области столкновения примени-ка… да, верно. Как раз так. Просто грубо прикинь.

Пока эксперты были заняты, Ринье подошел к Фицрою.

— Генерал, не можете ли вы как можно точнее пересчитать волоски в этой щетке?

Генерал кивнул, склонился над терминалом и принялся считать.

Компьютеру требовалось четыре или пять минут для каждого расчета; но люди часто ошибались, поэтому результаты появились только через полчаса.

— Волна в пыли образовала сферический фронт с диаметром до двухсот сорока тысяч километров, или вдвое больше Юпитера, — доложил астроном, работающий с математической моделью.

— Логично, — согласился Ринье. Он воздел руки кверху и посмотрел в потолок, как бы глядя в небеса. — Вот и подтверждение. — Его голос дрожал. Затем как бы для себя он повторил: — Подтвердилось, значит. Ну, вот оно… все ясно…

В зале управления снова установилась тишина — на этот раз тяжелая, давящая. Фицрой хотел задать вопрос, но при виде торжественно склоненных голов не смог раскрыть рта. Затем он услышал слабые всхлипы и увидел молодого человека, старающегося сдержать слезы.

— Прекратите, Харрис. Вы здесь не единственный скептик. Всем тяжело, — пристыдил его кто-то.

Молодой человек, Харрис, поднял заплаканное лицо:

— Я знаю, что скептицизм — это лишь способ самоуспокоения. Но я хотел прожить свою жизнь тихо и мирно! Боже, даже в этом мне не повезло!

Вновь настала тишина.

Наконец Ринье вспомнил о Фицрое.

— Генерал, позвольте мне объяснить. Три звезды окружены облаком межзвездной пыли. Недавно множество тел, движущихся с высокой скоростью, пронзили это облако. В пыли возникли ударные волны. Эти волны продолжали расти и расширяться; сейчас они вдвое больше Юпитера. Граница фронта волны почти не выделяется на фоне пыли, поэтому вблизи волны не видны. Их можно распознать только отсюда, с расстояния в четыре световых года.

— Я пересчитал щетинки. Их около тысячи, — сказал генерал Фицрой.

— Разумеется. Эта цифра подтверждает доклады разведки. Генерал, мы наблюдаем флот Трисоляриса.

* * *

Открытие, сделанное «Хабблом II», стало несомненным подтверждением реальности трисолярианского вторжения и разрушило последние надежды человечества. Поднялась новая волна безнадежности, паники и замешательства. Жизнь человеческой расы перешла в новую фазу; наступили трудные времена. Колесо истории наскочило на случайный камень и повернуло в новом направлении.

Быстрый ход времени — это единственное, что остается неизменным в мире, охваченном громадными переменами. Пять лет пролетели незаметно.

Восьмой год эры. Кризиса Расстояние между трисолярианским флотом и Солнечной системой: 4,20 светового года

Фредерик Тайлер в последнее время стал нервным. Несмотря на осложнения, идея роя москитов в конце концов получила одобрение СОП. Началась разработка космического истребителя, но дело шло медленно из-за недоступности высоких технологий. Человечество продолжало улучшать свои топоры и дубины каменного века, совершенствуя химические ракеты. Вспомогательный проект Тайлера — исследования Европы, Цереры и различных комет — был настолько необычен, что некоторые подозревали его в ведении этих работ исключительно для того, чтобы добавить загадочности основному, весьма прямолинейному плану. Но поскольку эти исследования можно было вписать в основную оборонную программу, ему их разрешили.

Так что Тайлеру оставалось лишь ждать. Он вернулся домой и впервые за пять лет работы Отвернувшимся зажил жизнью обычного человека.

Все Отвернувшиеся находились в центре внимания общества. Хотелось им того или нет, но люди смотрели на них как на спасителей. Возник культ Отвернувшихся. Сколько бы объяснений и опровержений ни издавали ООН и СОП, легенды об их сверхъестественных способностях не только не думали умирать, но даже становились еще более изощренными. В фантастических фильмах их изображали сверхлюдьми, и в глазах многих они были единственной надеждой человечества. Это давало Отвернувшимся огромный политический капитал и безусловную поддержку народных масс, что будет отнюдь не лишним, когда Отвернувшиеся возьмут под свой контроль значительные ресурсы.

Ло Цзи был исключением. Он оставался в уединении, никогда не показываясь на людях. Никто не знал, где он и чем занимается.