24 августа король, находясь на коротком отдыхе в Балморале, писал Монтгомери, который тогда вместе с 21-й группой армий стоял в голландском городе Эйндховен: «С тех пор, как Вы впервые объяснили мне блестящий план своего участия в кампании в Западной Франции, я ежедневно с восторгом слежу за его выполнением[187]. От всей души поздравляю Вас с огромным успехом». Почувствовав возможность погреться в лучах королевской славы, Монтгомери, ставший 31 августа фельдмаршалом, пригласил короля к себе в штаб-квартиру. Король ответил согласием и, не побоявшись оказаться совсем близко к линии фронта, 11 октября на шесть дней улетел в Эйндховен.

По настоянию Монтгомери этот визит был рабочим, без официальных парадов и прочих привычных церемоний; королю предоставили жилой прицеп, «как самому обычному военному, без всяких скидок»[188]. Кроме того, Георг съездил за 200 миль в Льеж, в штаб-квартиру Эйзенхауэра, которого, к неудовольствию Монтгомери, недавно забрали у него и назначили Верховным главнокомандующим экспедиционными силами союзников. Эйзенхауэр тепло приветствовал короля словами: «Если еще раз случится война, молю Бога, чтобы нашими союзниками стали англичане. Да здравствует король Георг VI!»[189]

29 ноября должен был открыться парламент, а значит, королю предстояла очередная речь. Проходя с королем текст, Лог, как обычно, вылавливал трудные места, на которых тот мог споткнуться. «Насовали всяких скороговорок», – записал король об авторах своего выступления. Выражения «в нерасторжимом союзе» и «усиленный постоянным взаимодействием правительств стран-участниц», пожалуй, непросто было выговорить с ходу, поэтому их заменили.

За годы работы с Логом король достиг больших успехов, но все же нередко запинался, выступая на публике, и это хорошо слышно в его записях, сохранившихся в архивах. Необычный анализ содержался в письме, полученном Ласеллзом в июне. Его написал преподобный Роберт Гайд, основатель Ассоциации защиты труда подростков, покровителем которой король стал два десятилетия назад, еще в бытность герцогом Йоркским. За эти годы Гайд не раз слышал короля вблизи, а теперь делился своими впечатлениями, не предлагая, впрочем, никаких решений. Ласеллз передал письмо Логу.

«Как Вам известно, несколько лет я изучал его речь, и посылаю свои заметки на Ваш суд», – писал Гайд. По его наблюдениям, в запинках короля была некоторая система. «Вместе с легкими затруднениями в произношении звуков [k] и [g], например, в словах crisis и give, которые наблюдались у него и раньше, еще два звука, кажется, даются ему непросто: гласный [a], особенно когда после него идет согласный, как в словах a-go или a-lone, и повторяющийся звук или буква, как в сочетаниях yes please или Which we».

В субботу после открытия парламента должна была состояться радиотрансляция королевской речи. В девять часов вечера 3 декабря король по радио объявил о расформировании «внутренней гвардии». Летом 1940 года, когда она создавалась, угроза вторжения нацистов казалась неминуемой. Решение о расформировании отразило ход войны: чаша весов начала склоняться в пользу союзников. Событие было отмечено смотром представителей гвардейцев, салютовавших королю в Гайд-парке. Вечером король в Виндзоре выступил по радио с речью, и от имени всей страны поблагодарил тех, кто служил во «внутренней гвардии», за «беззаветную преданность», которая «очень помогла отвести угрозу завоевания». Лог вместе с королем закончил работу над текстом и вышел, чтобы послушать, как тот будет теперь говорить. Он с удовольствием заметил, что король запнулся лишь однажды, на звуке [w] в слове weapons (оружие).

После трансляции Лог пожал королю руку и, поздравив его, спросил, почему ему трудно было произнести именно этот звук.

– А я нарочно так сделал, – усмехнулся король.

– То есть? – недоуменно переспросил Лог.

– Именно нарочно. Если бы не запнулся, люди и не узнали бы, кто говорит.

Потом в комнату вошли королева и принцессы и тоже поздравили короля. Лог поразился, как вытянулась принцесса Маргарет. Елизавете он сказал, что ему очень понравилось, как несколько дней назад в шотландском городе Клайдбанк она произнесла речь, в первый раз участвуя в спуске на воду военного корабля – линкора «Вэнгард». Будущая королева призналась Логу, как ей было страшно выйти на платформу и увидеть прямо над собой огромный корпус. Лог поинтересовался, почему из речи убрали название корабля.

– В Глазго такой обычай: название никто никогда вслух не говорит, – пояснила она.

Лог пообедал в одиночестве и, когда пришел к королю прощаться, тот напомнил: «Не забудьте же про рождественскую передачу».

23 декабря Лог, как обычно, приехал в Виндзор подшлифовать текст речи. Тон ее был оптимистическим: король выражал надежду, что еще до следующего Рождества «история освобождения и триумфа» подойдет к концу. «Если мы вспомним самые первые дни войны, то уверенно скажем, что тьмы с каждым днем становится все меньше и меньше», – говорилось в речи.

«Светильники, которые немцы гасили по всей Европе сначала в 1914-м, а потом и в 1939 году, сейчас постепенно разгораются. Мы уже видим, как некоторые из них сияют сквозь мглу войны, которая пока еще висит над множеством стран. Боязнь уступает дорогу уверенности, так будем же надеяться, что еще до следующего Рождества история освобождения и триумфа подойдет к концу».

По машинописной копии текста с пометкой «четвертый экземпляр», обнаруженной среди бумаг Лога, мы можем судить, как он менял слова или фразы, которые могли быть трудны королю: calamities со сложным начальным [k] превратились в disasters (бедствия), а вместо goal с трудным [g] появилось куда более легкое end (цель). Король тоже вносил свои изменения, добавив в конце, что очень желает наступления того дня, когда слова рождественского гимна «…на земле мир, в человеках благоволение!»[190] наконец воплотятся в жизнь. В общем и целом Лог был доволен текстом. «Все они пишутся на один образец, но, думается, в этот раз изменений мы сделали гораздо меньше», – записал он.