Но благоприятное это обстоятельство не оказалось использованным — общевойсковые соединения фронта вели длительные атаки опорных пунктов противника, таких, как, например, Тернополь, в бои за который была втянута почти вся 60-я армия.

Проблема же ликвидации окруженной группировки отошла как бы на второй план. Для создания внутреннего фронта окружения на пространстве в 120–130 километров на 1-м Украинском фронте не было достаточных сил, особенно танков. При этом они были растянуты длинной ниткой, не имея вторых эшелонов и резервов. Естественно, они не могли устоять против мощной группы противника — танковых дивизий СС и других вражеских войск.

Выйдя из окружения, противник начал наглеть. В районе нашей переправы, близ Устечка, несколько раз пытался форсировать Днестр, чтобы в сочетании с ударами своих войск из-под Станислава проникнуть в наш тыл в районе Городенки.

Но все его попытки форсировать Днестр разбились об упорное сопротивление прибывших от Черновиц частей 11-го гвардейского танкового корпуса.

Днестр, еще недавно бывший для нас препятствием, стал вдруг нашим прикрытием.

Обстановка между тем становилась все сложнее и запутаннее. Особенно в районе Станислава. Сюда подошли новые крупные резервы противника и при массированной поддержке своей авиации начали непрерывные атаки позиций 8-го гвардейского мехкорпуса.

На самом острие атак крупных моторизованных частей противника оказались 20-я механизированная и 64-я танковая гвардейские бригады. Для организации сплошной обороны не хватало сил и средств, пришлось создавать пункты и узлы сопротивления.

Пересеченная местность способствовала ведению обороны методом узлов сопротивления и опорных пунктов. Но это имело и оборотную сторону — глубокие овраги и лощины позволяли небольшим группкам автоматчиков противника пробираться в тыл нашей обороны. Противнику удалось, потеснив части 18-го гвардейского стрелкового корпуса, захватить железнодорожный мост, форсировать Днестр и таким образом выйти во фланг нашему 8-му мехкорпусу.

Командарм приказал мне объединить усилия 20-й и 64-й бригад, атаковать противника и вновь отбросить его на левый берег Днестра.

Приказ есть приказ. Мы с командиром 64-й, полковником И. Н. Бойко, оставив на рубеже обороны два моторизованных батальона, со всеми наличными танками ринулись к Днестру.

Танки с ходу отбросили противника до самого берега. Но его пехота засела на недоступных для танков высотах и продолжала оттуда безнаказанно лупить по боевым порядкам нашей малочисленной мотопехоты. И вдобавок противник с противоположного берега начал сильный артобстрел, а с воздуха непрерывно била его авиация.

У нас осталось всего 14 танков, и единственное, что можно было еще делать, — это засесть в засаду и оттуда вести танковый огонь. Мы с И. Н. Бойко от сильного артобстрела укрылись под пролетом небольшого моста через шоссейную дорогу.

В полдень под мост к нам пробрался командир нашего корпуса генерал И. Ф. Дремов. Мы едва узнали его, перепачканного в глине. Измученный, взмокший, Иван Федорович повалился прямо на землю, раскинув в стороны руки и ноги.

Отдышавшись, сказал:

— Ну так что у вас тут?

Стараясь перекричать грохот разрывов, я доложил ему обстановку.

— Ничего себе нашли тихое местечко, — пробурчал И. Ф. Дремов. — А что все-таки думаете делать?

— Думаем, что с наступлением вечера надо отвести отсюда остатки бригад, а то от них ничего не останется.

— «Отвести», «отвести», — передразнил меня Дремов. — Поди скажи это командарму. Требует, чтоб я сбросил противника на тот берег. А чем я его сброшу? Ну скажи мне, чем?

— Начальству виднее, — не удержался я.

— Виднее, — неопределенно отвечал Иван Федорович. — Вон вслед за мной ползут к вам по-пластунски армейский прокурор и председатель трибунала. Если доползут, будут вести расследование, почему вы с Бойко не обеспечили выполнение приказа. А за невыполнение приказа в боевой обстановке небось сами знаете, что полагается.

— Это нам-то полагается?! — вскипел И. Н. Бойко. — Нам?! Да я этих прокуроров!

— Успокойся, Иван Никифорович. Во-первых, они к нам не доползут по такой «безопасной» дороге. А во-вторых, это Катуков хочет на всякий случай нас подзадорить на ратный подвиг, — обиженно закончил я.

Дремов уловил мою обиду.

— Если вас судить, то и меня заодно. Чепуха все это, давайте лучше поглядим, что тут у вас творится.

Мы перебежали из-под моста метров на десять в, дорожный кювет. Рядом легла пулеметная очередь. Дремов упал, схватившись за грудь.

— Вы ранены, Иван Федорович?!

Посмотрели: две пули в грудь, одна в левую руку.

— Ай-ай-ай, Иван Федорович, ну зачем комкору лезть самому в такую перепалку?

Кое-как перевязали его, опять оттащили под мост, уложили там. Дремов хотел было подняться, но куда там!

Спустя час или два под мостом появились двое, с головы до ног измазанные землей. Мы с трудом признали армейского прокурора и председателя трибунала.

— Судить нас прибыли?! — грозно встретил их И. Н. Бойко.

— Вас обоих не судить нужно, а к наградам представлять, — устало ответил прокурор. — Обстановка — сама достаточный материал для выводов следствия. Лучше дайте нам по глотку чего-нибудь и покажите, как выбраться восвояси.

Такова была моя вторая встреча со служителями армейской Фемиды, которые на этот раз не поспешили с санкциями прежде выводов и выводы сделали на основании собственного опыта, почерпнутого под свист пуль и вой снарядов.

Хочу сказать, что и вспомогательные службы наших Вооруженных сил — и административная, и юридическая, и интендантская, и медицинская — только ведь формально второй эшелон. В действительности они в строю, в первой шеренге, на переднем крае, разделяя равно тяжкую судьбу фронтовиков в пороховом дыму атак.

Очень часто слышим, что современные танковые войска — потомки славной конницы: те и другие для придания бою и операции большего размаха и темпа.

Это истина, и возражать против нее не приходится. Все помнят неоценимую роль красной конницы в Гражданскую войну.

Конница тоже предназначалась для развития успеха прорыва. Но она это осуществляла на глубину в 50–100 километров, а современные бронетанковые силы, взаимодействуя с другими родами войск, углубляют прорыв на многократно большее расстояние, чем это было во времена конницы, значительно отрываясь, таким образом, от главных сил наступающих войск.

В войнах прошлого конница, свободно маневрируя, почти не подвергалась ударам с воздуха. Танки же ныне действуют при постоянной воздушной угрозе. Действуя в оперативной глубине, конница нуждалась в подвозе только боеприпасов, продовольствие и фураж она добывала из местных ресурсов. Танки же привязаны, как пуповиной, к своим базам снабжения. Причем горючее, боеприпасы, запасные части надо иметь в колоссальных количествах, и поэтому нужно множество транспорта для доставки этого в действующие войска.