Уорик притянул се поближе и лениво погладил по плечу, очевидно, сменив гнев на изумление и невольно беря инициативу в свои руки.

— Хардгрейв, а что ты со своей гостьей делаешь на моей земле?

— Я бы выразился иначе, — ответил Хардгрейв, не отрывая взгляда от Ондайн. — Это моя земля, и ты по ней шатаешься.

— Возможно, — без возражений ответил Уорик, делая вид, что целиком поглощен Ондайн и не может сосредоточиться ни на чем другом. — Ах, любимая, смотри, — он нежно приобнял ее, — как далеко ты меня завела!

Анна нетерпеливо хмыкнула.

— Проедемся с нами немного, лорд Четхэм.

— Что? А? — Уорик оторвал взгляд от жены и без интереса посмотрел на Анну. — Спасибо, но, боюсь, мы не сможем. У меня назначена встреча. — Затем он холодно посмотрел на Хардгрейва: — Мы позаботимся, чтобы впредь не гулять по вашей земле, виконт!

Он обернулся, обнял Ондайн за талию и подсадил на кобылу, затем свистнул Дракон, который бродил в стороне в кустах и лакомился сочной травой.

Анна с приятной улыбкой подъехала поближе к Ондайн:

— Леди Ондайн! Да какая вы леди, вы заурядная и ловкая шлюха! И я докажу это, дорогая. Попомните мои слова… Я выведу вас на чистую воду!

Ондайн улыбнулась в ответ:

— Всего вам хорошего, Анна.

Но когда она встретилась взглядом с Хардгрейвом, улыбка исчезла с ее лица. Казалось, он пожирал ее жадными глазами. Ондайн побледнела. Виконт поклонился в седле, пришпорил лошадь и уехал с леди Анной, следовавшей за ним по пятам.

Уорик оседлал Дракона, подъехал к Ондайн и схватил ее кобылу за уздечку.

— Черт бы побрал вас с вашей скачкой! — выругался он. — Я предупреждал, но мои слова ничего для вас не значат! Вы доигрались, девочка, и я в последний раз предупреждаю: эти двое не остановятся ни перед чем! Им нельзя верить!

— Нельзя верить?! А мне показалось, что вы вполне доверились леди Анне сердцем, умом, душой… и телом!

— Ревность, любимая?

— Нет! Презрение!

— Сожалею, что задел вас. Больше такое не повторится. Возможно, вас следует держать дома!

— Если бы при вашей тюрьме не было ужасного, устрашающего чудовища, его бы стоило придумать.

— Чудовища?! Осторожно, леди! Если вам так оно нужно, вы его получите!

Вскачь подъехал Юстин, чтобы предупредить, что они пересекли границу чужих владений.

— Знаю! — отрезал Уорик. — И кажется, моя госпожа тоже теперь хорошо осведомлена о своих границах!

Юстин посмотрел на Ондайн; она покачала головой. Уорик поехал вперед, и Ондайн с Юстином в молчании последовали за ним.

В конюшне Ондайн не произнесла ни слова, только поблагодарила Клинтона за помощь и, повернувшись спиной к Уорику и Юстину, которые слезали со своих лошадей, заторопилась в дом. Она знала и не оборачиваясь, что муж шел за ней следом, но не делал попыток ее остановить.

Матильда ждала в прихожей, чтобы предупредить Уорика, что монсеньор Довен из Брюгге ждет его в кабинете. Она собиралась идти на кухню, но заметила, что Ондайн расстроена.

— Миледи! Что случилось?!

— Ничего, в самом деле ничего, спасибо, — ответила Ондайн, направляясь к лестнице. Она слышала, как Уорик, стоя внизу, приказывает приготовить закуски для него и гостя и принести в кабинет. Позади себя она услышала шаги — это Джек занял свое место, как сторожевая собака.

Ондайн проскочила в музыкальную комнату и, не испытывая ни малейших угрызений совести, пошарила в столе Уорика и нашла бутылку вина. С горькой улыбкой она снова открыла дверь и столкнулась лицом к лицу с Джеком.

— Хотите выпить, Джек? Жаль, что из-за меня вы вынуждены все время страдать от скуки.

— Я… м-м-м… редко скучаю, миледи, — промямлил Джек.

— Ах, но это так! — возразила Ондайн. — Вы, Джек, такой добрый человек, такой умный и преданный, и мне становится стыдно, когда я думаю, что вы, как цепями, прикованы к этой чудовищной гадюке! Я имею в виду графа Северной Ламбрии!

Джек добродушно осклабился, совершенно не задетый ее словами.

— У вас в волосах соломинки, или трава, или что-то вроде этого, миледи. Послать за горничной?

— Нет!

Ондайн любезно улыбнулась и закрыла дверь. Бормоча что-то себе под нос, она прошла в свою спальню, небрежно скинула платье и, надев новое, принялась расчесывать перед зеркалом волосы и выбирать траву и соломинки. Наконец они снова засияли, как солнце.

Боже праведный! Она ничего не понимала в этом проклятом доме! Во-первых, в услужении — экономка, которая оказалась родственницей от побочной связи отца графа; во-вторых, Клинтон, которого, кажется, не задевала незаконнорожденность; и, наконец, Юстин, эдакий легкомысленный ловелас, обожающий брата, но в то же время получающий удовольствие от его мучений! Кроме того, некто, кто шепчет и крадется по ночам по залам и исчезает в воздухе. Да еще этот зловредный сосед, которого Уорик победил на поединке. И разумеется, она не должна забывать леди Анну, бывшую любовницу, не правда ли? Ах, если бы можно было с уверенностью сказать, что бывшую! В том-то и загвоздка! Они все безумцы, и возглавляет эту группу Уорик собственной персоной. Как он подавлял ее, доводил до бешенства и очаровывал, чтобы игнорировать и очаровывать опять!

Ондайн заметила, что ее рука, вцепившаяся в щетку для волос, дрожала от переполнявших ее чувств.

— Как же я тебя ненавижу! Я ненавижу тебя, дикое животное! — выругалась она громко, затем пригладила волосы и задумалась. Она понимала, что, не случись с ней беда, она — герцогиня, Рочестерская, когда-то гордая и независимая Ондайн! — никогда бы не осталась с человеком, который не отвечает взаимностью на ее чувства.

— О, мой лорд, погоди, я отомщу тебе! — поклялась Ондайн, топнув ногой. Она бросила щетку и посмотрела, как та, пролетев через спальню, упала на кровать. Затем Ондайн забегала кругами по комнате. Нет, она не могла больше здесь оставаться!

Ондайн плавной походкой вышла в коридор. Джек уже открыто следил за ней и даже не давал себе труда притворяться, что занят чем-то другим.

— Пойду в сад, Джек.

— Но вы уже утром принесли в дом цветы…

Он устало и виновато улыбнулся, как будто извиняясь, что следит за ней целыми днями. Они оба это знали! В этом доме не существовало ничего такого, что можно было бы скрыть. Джек все время находился рядом и стоял у нее над душой, почти как сам Уорик.

— Тогда я нарву цветы для церкви! — заявила она, и ему не оставалось ничего другого, как отправиться за ней в сад вниз по парадной лестнице.

Внизу к ней подбежала испуганная Матильда:

— Миледи! Вы только недавно упали с лошади, а уже снова на ногах! Вам нужно лежать! Вы должны заботиться о себе!