Наконец они расположились на отдых в тени; солнце катилось по небу на запад, приближался вечер.

Когда наступили сумерки, одежда и сапоги Бэйра окончательно высохли. Они оделись и обулись, готовясь к наступлению холодной ночи. Араван снял с шеи свой голубой камень на шнурке и протянул его Бэйру:

— Здесь, в этом оазисе, я хочу, чтобы во время твоего дежурства он был с тобой. Сегодняшняя ночь будет безлунной, а амулет предупредит тебя — станет холодным — еще до того, как ты увидишь опасность.

Бэйр насторожился, как только взял в руку камешек:

— Дядя, мне кажется, он сейчас холодный.

Араван взял амулет и прижал его к груди… Затем, нахмурившись, произнес:

— Отдаленная или нарастающая опасность.

Эльф сделал большой круг, чтобы посмотреть, будет ли камешек холодеть или нет.

— Кажется, он становится более холодным в юго–восточной четверти круга. :

Он снова надел нитку с амулетом на шею, взял в руки копье и жестом велел Бэйру приготовить оружие. Вооружившись, они медленно пошли в южном направлении; Араван крепко прижимал к себе голубой амулет и, отклоняясь в разные стороны, пытался точно определить направление, откуда исходит опасность.

А сумерки между тем сгущались, и ночной мрак окутывал все вокруг. На небе начали загораться яркие звезды.

— Кажется, опасность исходит от этой отвесной скалы, — наконец сказал Араван, — Смотри, Бэйр, видишь? Ты видишь? На поверхности высечены колонны. — Звезды над их головами засияли ярче. — Амулет становится все холоднее.

— Дядя, видишь дверь между этими колоннами?

— Вижу.

Они медленно пошли вперед, держа оружие наготове. Вдруг Бэйр остановился и сказал:

— На двери та же самая орнаментная надпись и черный символ.

Араван не ответил, и они в молчании прошли последние несколько шагов к неглубокому проему в скале, где виднелись неясные очертания темной двери — каменной плиты высотой примерно восемь футов и шириной четыре. В дверь было вделано массивное железное кольцо, а на каменной вставке в центре плиты была орнаментная надпись, а чуть ниже был укреплен черный диск. Широкие ступени, пробитые между вырубленными в камне колоннами, вели к двери. Слева, на расстоянии примерно двадцати футов от дверного проема, возвышалась широкая плита, на которой было высечено множество надписей.

Араван смотрел то на дверь, то на каменную плиту, а затем тихо произнес:

— Некоторые кхемские памятники сделаны подобным образом: высечены в скале, а надписи на плите, установленной рядом, сообщают, кто погребен внутри. — Араван потрогал амулет, который стал очень холодным.— Держи свою палицу наготове, Бэйр, угроза совсем рядом. — Эльф отошел влево, чтобы рассмотреть плиту. Присев перед ней на корточки и сосредоточенно наморщив лоб, Араван стал читать, медленно, с долгими паузами между словами: — Хмм… Остерегайся… хмм… что же это значит? Ааа… Остерегайся безлуния…— Араван посмотрел через плечо на Бэйра: юноша стоял, держа наготове свою шипастую палицу, и не сводил взгляда с двери.— Так вот, Бэйр, что означает темный круг: безлуние.

— Сегодня ночью, — шепотом подтвердил Бэйр, — как раз безлуние. А мне что–то не хочется ждать.

Когда погас последний отблеск заката, Араван снова посмотрел на покрытую надписями каменную плиту:

—- Остерегайся безлуния, потому что… хмм.. за ним последует тень… хмм… Ламиа…

Раздался скрежет железа по железу, и Араван, подняв глаза…

— Бэйр, постой!..

…увидел, как Бэйр вращает железное кольцо и тянет на себя дверь…

— Бэйр!..

…и отступает назад, потому что…

…тень, чернота, нечто черное и убийственно огненное кинулось вперед и обволокло юношу, и сразу же пронзительный крик Бэйра прорезал ночную тишину…

…и он мгновенно оказался в тисках боли…

…он боролся изо всех сил, но не мог высвободиться…

…и все его естество и сущность высасывались из него.

Араван стремглав бросился к нему, шепча: «Кристаллопюр» — имя своего верного копья с наконечником из заточенного кристалла.

А Бэйр пронзительно кричал в расселине в темноте, но сила его крика постепенно ослабевала.

И тогда Араван вонзил Кристаллопюр в темный сгусток, моля Адона сделать так, чтобы копье не задело Бэйра.

— Ииииииии!..— Пронзительный вопль прорезал тишину ночи, и черный сгусток пропал, исчезнув в склепе.

На каменных ступенях лежал Бэйр.

Держа наготове копье на тот случай, если нечто вздумает вернуться, Араван опустился на колени рядом с юношей и приложил палец к его шее.

Пульс у Бэйра едва прощупывался и движения грудной клетки были слабыми.

— Потерпи, элар, — стиснув зубы, произнес Араван, затем встал и шагнул в дверной проем, в темноту, где царил запах древней пыли.

Слабый свет звезд едва пробивался сквозь мрак, и Араван мог разглядеть лишь неясные, расплывчатые очертания саркофага, стоящего на каменном основании. Араван сделал еще шаг вперед от двери… И вдруг это нечто, состоящее из черноты, возникло над ним. Араван проткнул своим копьем этот темный сгусток, и снова пронзительный вой разрезал ночную тишину. Нечто, черная тень на черном, отпрянуло назад. Ко на этот раз Араван смог рассмотреть это во мраке, он шагнул вперед и нанес еще один удар, целясь в самую середину черного сгустка. И снова все вокруг огласилось истошным воем, а нечто попыталось вырваться, скрыться, но Араван опередил его, пригвоздив кристаллическим наконечником, и так удерживал, напрягая все силы. Вопль перешел в тонкий визг, очертания этого нечто стягивались, сокращались, темный сгусток, мяукая и корчась, как в конвульсиях, старался вывернуться и освободиться, но Араван крепко держал его. Визг перешел в жалобный скулеж, потом в шепот, который вскоре сменился молчанием. Но Араван, глаза которого горели беспощадным огнем, по–прежнему изо всех сил налегал на свой верный Кристаллопюр, не отрывая кристаллического наконечника от камня, и копье выпило жизнь чудовища, так же как и сама Ламиа высасывала кровь из многочисленных жертв. Тень сморщилась… и на полу склепа осталась лишь выбоина, сделанная страшным наконечником Кристаллопюра.

И голубой камешек, висевший на шее Аравана, перестал излучать холод.

— Кристаллопюр! — снова прошептал Араван, обращаясь к своему копью, воздавая хвалу его смертоносной силе.

Затем он вышел из усыпальницы и пошел туда, где на каменных ступенях во мраке безлунной ночи лежал обессиленный и почти бездыханный Бэйр.

ЯНВАРЬ–ФЕВРАЛЬ 5Э1009

(одиннадцать и десять месяцев тому назад)

Бэйр, проснувшись, жалобно застонал, и Араван сразу же бросился к нему, опустился на колени и поднес к губам юноши чашу. Но глаза Бэйра широко раскрылись, и он в тревоге откинулся назад.