— А у тебя какие планы на сегодня?

— О, я хочу прошвырнуться по Графтон-стрит, поглазеть на витрины. Кстати, дорогой, ты не дашь мне немного денег на карманные расходы, чтобы я могла хоть чуть-чуть осмотреться, и вообще?

— Конечно, любимая. Только уберу сначала посуду и оденусь.

Десмонд отнес посуду на кухню и вымыл вместе с той, что осталась с вечера. Какое счастье, что хоть есть горячая вода! Должно быть, услужливый Джо перед уходом включил нагреватель. Вытерев чистые чашки и тарелки, Десмонд убрал их в буфет. После чего быстро побрился перед крошечным зеркалом над раковиной и вернулся в спальню, чтобы одеться. Затем открыл стоявший в шкафу чемодан и достал оттуда десять фунтов, не преминув с тревогой проверить свою сберегательную книжку, где осталось всего восемьсот шестьдесят два фунта. Только сейчас он понял, как много истратил или отдал на благотворительные цели из тех трех тысяч, что получил в наследство от матери.

— Вот все, что у меня есть, дорогая. Скажи, тебе хватит на первое время?

Клэр вылезла из постели, откуда внимательно следила за каждым его движением.

— Что-что? О, Дес, ты весь в этом! О да, дорогой, — промурлыкала она, схватив деньги. — Для начала хватит, чтобы понять, что к чему. А теперь удачи тебе! Я помолюсь за тебя.

Когда Десмонд ушел, Клэр пересчитала купюры, а потом снова завалилась в кровать, решив еще немного вздремнуть.

Миновав Квэй, Десмонд свернул направо и пошел по Графтон-стрит — по праву считающейся гордостью Дублина, — пока не дошел до угла, откуда открывался вид на площадь Колледж-Грин. Он собирался пройтись пешком до Боллсбридж, но новый приступ какой-то непонятной слабости, которую он чувствовал с самого утра, заставил передумать и сесть на трамвай. Десмонд прекрасно понимал причины своего недуга и решил, что, наверное, стоит обсудить, причем самым тактичным образом, сей деликатный вопрос с Клэр.

Тут из-за поворота показался трамвай, который остановился по знаку Десмонда. Десмонд опустился на сиденье, и его снова охватила ностальгия. Трамвай громыхал по знакомым улочкам — сколько раз этим путем он когда-то добирался в школу! — и на него тотчас же нахлынули болезненные детские воспоминания. Еще острее он почувствовал это, когда вышел из трамвая на конечной остановке — Боллсбридж — и двинулся через сквер к школе Святого Брендана.

Несколько замешкавшихся на спортплощадке школьников в знакомых зеленых с черным блейзерах торопливо бежали к дверям школы, и Десмонд медленно пошел за ними. Ему не было надобности спрашивать дорогу — он знал ее как свои пять пальцев. Он прошел мимо классных комнат и дальше по коридору, приведшему его к закрытой двери, в которую он неуверенно постучался. Доносившиеся из комнаты голоса свидетельствовали, что доктор О’Хара сейчас занят, и Десмонд присел на скамью возле двери. Он смирился с ролью просителя и приготовился терпеливо ждать. Примерно через четверть часа дверь распахнулась, и из комнаты вместе с доктором О’Хара вышла женщина в элегантном деловом костюме, которую доктор проводил до конца коридора. Только на обратном пути к кабинету директор заметил Десмонда и жестом пригласил его внутрь. Удобно устроившись в кресле, доктор О’Хара указал Десмонду на стул, а когда тот сел, испытующе посмотрел на него. Десмонд в свою очередь тоже бросил взгляд на морщинистое, обвисшее лицо директора и удивился, как безжалостно обошлось с ним время.

— Ну что, Десмонд, я получил твое письмо и прочел его с большим удивлением и глубокой печалью. Что сказал бы твой выдающийся батюшка, будь он жив? Если бы он дожил до такого позора, это непременно убило бы его. Скажи, разве тебе не нравилось быть священником?

— Очень нравилось. Я любил свой приход и своих прихожан, но вопрос стоял по-другому: либо поступить как порядочный человек, либо обесчестить девушку из хорошей семьи, оставив ее на поругание толпы.

— Значит, девушка была беременна.

В ответ Десмонд только молча склонил голову.

— Что ж, теперь мне все более или менее ясно, Десмонд. Итак, ты женат, отвергнут Церковью, испытываешь крайнюю нужду в деньгах и, следовательно, в работе.

— Сэр, вы, как обычно, излагаете суть проблемы предельно логично и беспристрастно.

— Десмонд, не смей мне льстить, или я не стану иметь с тобой дела. А теперь скажи, что ты можешь предложить мне как учитель.

— Я могу преподавать латынь, французский, итальянский и даже испанский. И можете мне поверить, я прекрасно справляюсь с детьми. В Килбарраке я весьма успешно вел группы для подготовки к первому причастию и конфирмации.

— Допустим, — задумался доктор О’Хара. — Хорошо, Десмонд, я могу взять тебя учителем латыни и французского в двух младших классах. В оставшееся время будешь помогать мне в канцелярии: проверять работы учеников, заниматься моей корреспонденцией, бумагами и прочее. Обычно зарплата учителя составляет двадцать фунтов в месяц, но в память о наших добрых отношениях и с учетом твоих стесненных обстоятельств я положу тебе двадцать пять.

— О, сэр, я вам так… — начал Десмонд, но директор предупреждающе поднял руку.

— Но все это, Десмонд, при одном условии. Я ничего не знал и не знаю о твоей личной жизни. Будем считать, что ты просто мой бывший ученик, причем очень хороший ученик, который обратился ко мне в поисках работы.

— Я… Разумеется, я понимаю, сэр, и, естественно, согласен.

— Да, Десмонд, если до кого-либо из родителей случайно дойдет, что я, заведомо зная суть дела, принял человека с твоей репутацией учить их детей, если мне не удастся сразу же от тебя откреститься, последствия для меня могут быть самыми печальными.

— Я все понимаю, сэр. И на все согласен. В Дублине ничего не узнают о… о Килбарраке.

— В таком случае, Десмонд, ты принят. Начиная с завтрашнего дня, с девяти утра. Повторяю условия. Обычная зарплата двадцать фунтов. Но поскольку я искренне тебе сочувствую, ты будешь получать двадцать пять.

— Благодарю вас, сэр. От всего сердца. Вы не пожалеете, сами увидите.

— Хорошо, Десмонд. А теперь оставь меня. У меня через пять минут занятия в шестом классе.

Выйдя на улицу, Десмонд решил немного пройтись пешком. Он был спасен. Постоянная работа, причем работа любимая, и зарплата, которая позволит им с Клэр ни в чем не нуждаться.

Он больше не чувствовал усталости и размашистым шагом быстро дошел до центра Дублина. Ему вдруг захотелось отпраздновать свое новое назначение, и он зашел в «Бьюли», где заказал большую чашку кофе и две пшеничные лепешки со свежим маслом. Он с детства помнил и любил кофе, который подавали в «Бьюли», — идеальный, ароматный и крепкий, с маленьким горшочком свежих густых сливок. Райское наслаждение, хотя он не отказался бы и от пирога со свининой, что с аппетитом уплетал его сосед, но это было для него сейчас слишком дорогим удовольствием, которое вполне может и подождать. Из кафе Десмонд отправился в парк Святого Стефана, где присел на залитую солнцем скамью рядом со студентами, давно выбравшими квадратный кусочек зелени в самом сердце Дублина местом полуденного отдыха между занятиями.