– Верно. Машина забарахлила. Пришлось добираться на общественном транспорте.

Она уже смело на меня смотрела и даже улыбнулась.

– Тут есть приличное кафе. Может, выпьем кофе?

– Забыли? Я ведь замужем.

– Я могу и мужа угостить выпивкой.

– Его нет. Он в отъезде.

– Обожаю таких мужей.

– К сожалению, мы видимся нечасто.

– Черт! Он мне нравится все больше и больше. Соглашайтесь.

– Вот так сразу?

– Можно не сразу. Пройдем еще квартал до следующего кафе.

– Вам пора жениться. Вы пыжитесь, но уверенности в ваших глазах нет. И не крахмальте воротнички в прачечных. Там их сильно жуют.

– Значит, вы меня отшили? Полный провал?

– Я вас пожалею и выпью с вами немного коньяка.

Черт, кажется у меня получилось! Быть такого не может. От восторга я готов был добежать до бара с ней на руках, чтобы она не раздумала.

В баре моя спутница попросила принести нам коньяк, целую бутылку, и велела вызвать ей такси.

– На вас пялятся все мужчины, – оглядываясь, прокомментировал я. – Каждый из них хотел бы оказаться на моем месте.

– Ничего особенного во мне нет.

– Это ты так думаешь.

– Я вижу, мы перешли на “ты”. Так как тебя зовут?

– Виталий.

– А меня Маша. Только не предлагай пить на брудершафт. Очень пошлый обычай.

Нам принесли коньяк в графине, рюмки и нарезанный лимон. Пить моя спутница умела. После трех рюмок даже не захмелела.

Мы разговаривали, она смеялась. Внезапно из ее рюмки на нежный шелковый воротничок выплеснулось несколько капель коньяка.

Я взялся за платок.

– Поправимо. Сейчас вытру.

– Может, слижешь?

Я застыл на месте. Маша лишь рассмеялась. К ее манере общения надо было привыкнуть.

– Кажется, здесь стало жарко, – сказала она, выпив еще одну рюмку.

Подошел бармен и доложил, что такси ждет.

– Подождет. Надо выпить на посошок. Успею.

Конечно, Маша захмелела. Она уже была легкой добычей. Я не хотел заканчивать все одним днем. Мне хотелось видеть ее постоянно, находиться рядом.

– У меня есть шанс увидеть тебя еще раз?

– Конечно. Я хочу попасть завтра на второй концерт. Приходи к началу. Но придется выдержать полтора часа. Зато послушаешь музыку Вивальди.

– Я приду. Приезжай на такси. Домой я отвезу тебя на своей машине.

– Хочешь мне что-то доказать? Мой муж вкалывает сутками, чтобы содержать меня в роскоши. Но он муж. У вас разные весовые категории. А тебе зачем выпячивать грудь вперед? Оставайся таким как есть. В этом – твоя оригинальность. Вот почему я на тебя клюнула.

Меня поставили на место. Но тем не менее я смог понравиться Маше».

* * *

Эту главу написала Маша, Слепцов ее немного исправил, а Анна напечатала. Потом Павел Михайлович позвонил Алексею Зайцеву.

– Ну что, Алеша? У тебя все получилось?

– Да. Кадры блестящие. Могу точно сказать, что за Белецким никто не следил.

– А почему ты решил, что за ним должны следить?

– Как же, вы говорили об ангеле-хранителе.

– Для этого не надо следить за Белецким у его дома. Надо наблюдать за гаражом и потом следовать за машиной Белецкого, когда тот будет вывозить женщин после бешеных оргий.

– Об этом я не подумал. Кстати. Белецкий сегодня ездил на «Мазде». Но мне нужен снимок «Москвича». Красная машина уже стала легендой и без ее фото не обойтись.

– И это надо сделать сегодня. Завтра история закончится. У меня есть ключи от гаража. Приезжай на улицу Докукина. Вдоль железной дороги – несколько комплексов гаражей. Жди у бокса номер девять, в два часа ночи.

– Хорошо, я подъеду.

Писатель положил трубку и потер руки.

– Кажется, мы вышли на финишную прямую.

– Наш маньяк действительно обаятельный мужик, – с некоторой задумчивостью сказала Маша.

– А почему он не может быть обаятельным? – спросил Слепцов. – Это народ дурят, показывают людям только дегенератов. А сотни других от нас прячут. Вот и приучили нас думать, что маньяки обязательно должны быть уродами. Синдром советских времен. Преступник в нашем обществе не может быть обаятельным. И не только у нас. В Америке та же система. Вспомните их фильмы.

– Во всяком случае, он не станет меня насиловать. Поверьте моему предчувствию.

– Все в восторге от твоей внешности, Машенька, – усмехнулась Анна. – Но другие девушки тоже были не уродинами.

– Да, но если он не попытается меня изнасиловать, мы ничего не докажем, – с упорством настаивала Маша.

– Когда мы вырубим его, я смогу выполнить работу насильника, – вполне серьезно сказал Слепцов. – Мне тоже нравятся твои черные чулочки.

– Но если возьмут сперму на анализ, то посадят тебя, а Белецкого освободят. Все поймут, что мы его умышленно подставляем.

– Ты хочешь, чтобы я позволил ему надругаться над тобой? И как ты будешь выглядеть потом в суде? Маша, твой рейтинг упадет. Суперледи изнасилована маньяком!

– Вот это и есть настоящий пиар! Тиражи моего журнала взлетят до небес. Мои интервью будут стоить бешеных денег. Арест опасного маньяка будет нашей заслугой. О чем тут можно говорить?

– Постойте, – перебила Анна. – А как ты собираешься ее спасать, Паша? Думаешь, гинеколог пригласит тебя в свидетели? Ты же сам говорил, что если Белецкий запрется изнутри, мы не сможем попасть в гараж.

– Я все уже придумал. Неважно, на какой машине он поедет к тебе на свидание. Скорее всего, на «Мазде». Я же проникну в гараж, благо ключи у меня есть, залягу в багажнике «Москвича» и буду ждать, когда Белецкий привезет Машу. Дальше ситуация будет под моим контролем.

– А если у него есть оружие? Парню терять нечего.

– Я уже был в его притоне. Оружия не обнаружил, хотя осмотр провел бегло. Но сейчас поеду и осмотрюсь внимательно. Пистолет, если он у него есть, можно оставить на месте, достаточно вынуть из него обойму.

– А кто вызовет милицию?

– Сам и вызову. Я же экстрасенс. У меня на любой вопрос найдется отговорка. К тому же я обещал полковнику устроить маньяку ловушку. Ну что ж, до скорой встречи, дамы. Завтра глава будет закончена.

* * *

Оружия в гараже они не нашли. Но нашли другое.

– Надо искать слайды, диски или флешки, – подал идею Алексей.

– Что это значит, Алеша?

– Я интересовался статистикой. Вы знаете, что педофилов, например, очень трудно выявить и доказать их вину. Они сами себя выдают. У них слабость – все свои оргии они снимают на фото– или на видеокамеру. Когда им тоскливо, любят пересматривать свои развлечения.