Тил сказал:

— Ага, но меня еще убивает слово «мини-усадьба». Это же додуматься надо! Люди, находящиеся в здравом уме, не могут считать крохотный клочок земли у дома усадьбой — разве только русские, живущие по двенадцать человек в квартире. Это просто дачный поселок.

На улицах будущего поселка Бордо Ридж уже были проложены бетонные тротуары и водосточные канавы, но сами улицы еще не были замощены. Тил вел машину аккуратно, стараясь не поднимать пыль. Они с Кеном глазели по сторонам на скелеты недостроенных домов, высматривая ребятишек, попавших в беду.

На западе, у границы города Йорба Линда, прилегающего к новостройке, находился поселок, где уже жили люди. От них и поступило сообщение в полицию о криках, раздававшихся в Бордо Ридж. Поскольку этот район еще не вошел в состав города, то происшествие попадало под юрисдикцию окружной полиции.

В конце улицы полицейские увидели белый пикап компании «Тулеманн Бразерз», которой принадлежал район Бордо. Он был поставлен около трех почти завершенных домов, служивших образцами для показа будущим владельцам.

— Похоже, прораб еще здесь, — сказал Кен.

— Или ночной сторож вышел на работу пораньше, — заметил Тил.

Они припарковались позади пикапа, вышли из своей душной машины и с минуту постояли, прислушиваясь. Вокруг была полная тишина.

Кен крикнул:

— Эй, есть здесь кто-нибудь?

Отозвалось только эхо.

Кен спросил:

— Ну что, посмотрим, что здесь такое?

— Придется, — ответил Тил.

Кен все еще не верил, что здесь что-то случилось. Пикап, наверное, просто оставили здесь на ночь. Все равно здесь без присмотра стояло много всякого оборудования. А что касается криков, то это скорее всего ребятишки играли.

Из машины они взяли карманные фонарики, поскольку, хотя электричество в поселок провели, в домах еще света не было.

Поправив висевшие на поясе револьверы, скорее по привычке, чем из предосторожности, Кен и Тил вошли в ближайший недостроенный дом. Они не искали ничего конкретного, просто осматривали место возможного происшествия, что обычно занимает половину времени полицейского.

Подул слабый порывистый ветер, впервые за весь день, гоня облачка опилок из открытых боковин дома. Солнце быстро клонилось к закату, и каркасные балки отбрасывали на пол тени, похожие на тюремные решетки. Угасающий свет дня из золотого превращался в темно-красный и придавал воздуху оттенок, похожий на отсвет доменной печи. Бетонный пол был усыпан гвоздями, которые поблескивали в этом огненном свете и звенели под их башмаками.

— За сто восемьдесят тысяч долларов, — сказал Тил, освещая темные углы фонарями, — могли бы комнаты сделать попросторнее.

Вдыхая запах опилок, Кен сказал:

— За такие деньги и комнаты должны быть, как залы ожидания в аэропорту.

Они вышли на узкий двор позади дома и выключили фонарики. Местность вокруг домов еще не была обустроена: повсюду валялись щепки, куски застывшего бетона, смятые обрывки рубероида, проволока, погнутые гвозди, обрезки пластмассовых труб и досок с крыши, пластиковые стаканчики и коробки из-под биг-маков, пустые жестянки из-под кока-колы и еще много всякого мусора.

Изгороди еще не были возведены, поэтому просматривались все двадцать задних дворов этого ряда домов. Уже сгущались пурпурные тени, но им было видно, что там никого нет.

— Никаких следов кровопролития, — произнес Тил.

— И симпатичных девушек, попавших в беду, — подтвердил Кен.

— Давай хоть пройдемся здесь немного, — сказал Тил. — Поработаем на налогоплательщиков.

У третьего по счету дома, в тридцатифутовом проходе между строениями, они нашли труп мужчины.

— Черт, — сказал Тил.

Мужчина лежал на спине, частично скрытый глубокой тенью, и поначалу Кен и Тил не рассмотрели, на какой ужас наткнулись. Опустившись на корточки рядом с трупом, Кен отшатнулся: у мужчины были вырваны все внутренности.

— Господи Иисусе, его глаза, — произнес Тил.

Кен перевел взгляд с изуродованного торса на глаза и увидел, что они вырваны из глазниц.

Пятясь внутрь замусоренного двора, Тил вынул револьвер.

Кен тоже попятился от обезображенного тела и достал револьвер из кобуры. Хотя целый день он потел в душной машине, но сейчас почувствовал, что его прошиб липкий, противный пот — признак сильного страха.

«ПХФ, — подумал Кен. — Только какой-нибудь ублюдок, наширявшийся пентахлорфенолом, мог сделать такое».

Над поселком Бордо Ридж стояла тишина.

Двигались только тени, которые, казалось, увеличивались с каждой секундой.

— Это дело рук какой-нибудь наркоты, — заметил Кен.

— Я тоже так подумал, — сказал Тил. — Пойдем дальше?

— Ну не вдвоем же. Давай вызывать подмогу.

Они возвращались тем же путем, что пришли сюда, настороженно оглядываясь по сторонам. Пройдя небольшое расстояние, услышали шум. Треск. Звяканье металла. Звон разбитого стекла.

У Кена не было сомнений в том, откуда доносятся звуки — из ближайшего к ним почти достроенного дома, предназначенного служить образцом для продажи.

Не видя подозреваемого и не зная, где начинать его поиски, они могли бы со спокойной совестью вернуться к машине и вызвать по рации подмогу. Но сейчас, когда они услышали этот шум, интуиция и профессиональный долг заставили их действовать более решительно. Полицейские повернулись и пошли к задней стороне дома.

Его внутренние помещения снаружи не просматривались; на обитые рубероидом доски была приколочена проволочная опалубка, и половина дома уже оштукатурена. Штукатурка была еще сырая — похоже, ее наложили только сегодня. Почти все окна застеклены, а оставшиеся проемы закрыты кусками непрозрачного пластика.

Треск внутри строения повторился, теперь уже громче прежнего, а за ним последовал звон разбиваемого стекла.

Кен Даймс толкнул раздвижную стеклянную дверь, соединявшую задний двор с гостиной. Она была не заперта.

Стоя снаружи, Тил заглянул внутрь гостиной через стекло. Хотя кое-какой свет проникал туда через окна, в комнате царил полумрак. Насколько они могли рассмотреть, там никого не было, поэтому Тил протиснулся через полураскрытую дверь, держа в одной руке фонарь, а в другой сжимая «смит-вессон».

— Иди к переднему входу, — прошептал Тил, — чтобы не дать ублюдку уйти с той стороны.

Пригнувшись, чтобы его нельзя было увидеть через окна, Кен побежал вокруг дома к передней двери, каждую секунду ожидая, что кто-то прыгнет на него с крыши или через один из незастекленных проемов.

Внутри гостиная была отделана гипсолитом и потолки оштукатурены. Гостиная соединялась с комнатой для завтраков, которая, в свою очередь, сообщалась с кухней — все это пространство было единым, без дверей и перегородок. На кухне были установлены шкафы, отделанные «под дуб», но кафельный пол еще не был положен. Пахло сырой штукатуркой и морилкой.