Мистер Фарли говорил как лунатик.

— Наша часть высаживалась в Нормандии. Северное побережье Франции. Они это называли «живые изгороди».[62]Наци там здорово окопались, а у нас с одной стороны было болото. У них там стояла целая танковая дивизия. Мы пошли в атаку, а потом это уже назвали «прорывом в Сен-Ло». Даже рассказать об этой мясорубке невозможно. И дня не проходит, чтобы я о ней не вспоминал.

Мистер Фарли замолчал, и мне показалось, что он заснул.

— И что дальше?

Фарли пробудился от своих снов наяву:

— Это был просто кошмар какой-то. Мы оторвались от основных сил, и нужно было наладить с ними связь. Дорогу перекрыли, и пришлось отправить пешего посыльного с донесением. Полковник выбрал такого тощего парнишку — ему и семнадцати, наверно, не было. До сих пор помню его имя — Веллингтон. Солдат он был никакой, но бегал, точно скаковая лошадь. Ну, дали ему пакет и послали в штаб. Он пустился по полю, которое мы недавно заняли с боем. Пакет попал по назначению, но Веллингтон так и не вернулся в нашу часть. Уже потом мы его встретили в полевом госпитале. Ему пришлось бежать по трупам, другого пути не было. Пришлось ступать по ним, но он доставил послание.

— Его что — ранило? — спросил Мейсон.

Фарли покачал головой.

— Как только он доставил послание, так потерял зрение. Ослеп от того, что видел.

Наступило молчание, и я, видимо, вздремнул, потому что, когда очнулся, Джим уже ушел в дом, а разговор перешел на «Янки». Бейсболом я никогда особо не интересовался, но кое-какие имена знал. Мистер Фарли говорил о новом игроке — Турмане Мансоне.

— Думаю, классный будет игрок. Есть у него эта решимость.

— Да-да, — сонным голосом произнес отец.

— Согласен, — добавил Курдмейер, пыхтя своей трубкой.

Мейсон промолчал, но Джейк Конрад сказал:

— Он на него не похож, но напоминает мне этого старого чокнутого питчера, который был у «Янки».

— Это когда? — спросил Фарли.

— Вроде в начале пятидесятых.

— Ты не о Ридлере говоришь?

— Точно-точно, — рассмеялся Конрад.

— Ридли его звали, — сказал Курдмейер. — Выбросился из окна отеля в Кливленде. Решительный был, это точно. Говорят, сторчался.

— Скотт Ридли, — уточнил отец, наклонился и потрепал меня по спине. — Тебе спать пора.

— Еще минутку, — попросил я, и он не стал настаивать.

Земля становилась все холоднее, но меня уже так клонило в сон, что даже имя Ридли не могло меня воодушевить. «Нужно сказать Джиму», — напомнил я себе.

Когда я проснулся, вокруг стояла тишина. Свет в столовой и кухне был выключен. Стул мистера Фарли пустовал, остальные участники дозора спали. Конрад сжимал свой бумажный стаканчик. Мистер Мейсон сидел прямо и немного похрапывал. Я лежал, прислушиваясь к ночи, и, кажется, у меня возникло чувство вроде того, о каком говорила миссис Гримм, — что оно, мол, есть у людей по отношению к церкви. Меня пробрала дрожь. Я поднялся на ноги и побрел к дому с мыслью о теплой кровати. Пройдя мимо вишни, я услышал звук — бряканье за несколько дворов от нас. Может быть, у Мейсонов.

Кто это был — Рэй или мистер Уайт? Я стоял, пытаясь решить: звать или не звать отца. Не успел я сообразить, что мне делать, как большие уши мистера Конрада уловили звук. Он вскочил на ноги, обошел сидящих за столом и толкнул каждого, прикладывая палец к губам. Я вернулся назад и присоединился к тесному кружку мужчин.

— Это на твоем дворе, — прошептал Конрад, показывая на Мейсона. Тот обеспокоенно посмотрел в сторону своего дома и поправил очки на носу.

Курдмейер скомандовал:

— Двое остаются здесь, двое идут по улице, заходят ему с тыла и гонят сюда.

— Я пойду, — вызвался отец, затем повернулся ко мне, и я уже думал, что сейчас меня отправят в дом, но отец сказал: — Садись на переднем крыльце, и если увидишь кого-то, кроме нас, кричи во все горло. Если он бросится на тебя, беги в дом и запри дверь на замок.

Было решено, что с отцом отправится Джейк Конрад. Я шел за ними до конца двора, а потом возвратился и занял свою позицию на крыльце. Я знал, что, если это Рэй, надо будет как-то предупредить его или помочь скрыться. Мне хотелось, чтобы Джим был рядом. Внутри меня, где-то между желудком и горлом, собрался комок энергии. Не в силах просто так сидеть на ступеньках, я вылез на улицу и встал там, вертя головой по сторонам.

На нашей стороне улицы я видел отца и мистера Конрада — они стояли на границе светового пятна от фонаря перед домом Хайесов. Потом они сошли с асфальта и направились по газону перед домом Мейсонов и потерялись в темноте. Я ждал, стараясь дышать не так бурно, чтоб лучше слышать. Сердце мое колотилось, поделать я ничего не мог. Я прошел через подъездную дорожку, мимо машин, и остановился перед участком Конрадов. Мне показалось, что я слышу звон мелочи в кармане отца, но не был в этом уверен.

Пять секунд спустя раздался крик Конрада.

— О-па!

Я услышал его прежде, чем увидел. Рэй появился из тьмы — он бежал по газону Конрадов. Потом я услышал голос моего отца:

— Вон он!

— Руку протяни, — прошептал из темноты Рэй.

Я так и сделал, и Рэй пронесся мимо, одним прыжком перемахнув через капот машины Деда. Секунду спустя я понял, что у меня между пальцев зажат сложенный клочок бумаги. Я сунул его в карман, глядя, как мой отец и Конрад пробегают мимо меня на улицу. Я повернулся и посмотрел вдоль улицы. Курдмейер и Мейсон как-то вдруг оказались за домом Данденов. Рэй ловко свернул на задний двор Данденов, а Мейсон, который видел, что происходит, и стартовал заранее, наступал ему на пятки. Я бросился бежать, чтобы ничего не упустить, а отец и Конрад уже двигались по газону Данденов к заднему двору дома.

Мы с Курдмейером оказались там одновременно. Мейсон, Конрад и отец стояли перед сараем Данденов. Мы подошли поближе. Мейсон приложил палец к губам и указал на сарай. Отец наклонился к Курдмейеру и прошептал:

— Он там.

Мужчины тихонько встали полукругом вокруг двери. Конрад поднял фонарик, но не стал включать. Мейсон знаком велел мне открыть дверь. Я посмотрел на отца — тот кивнул. Рука у меня дрожала. Я ухватился за ручку и потянул на себя. Конрад включил фонарик, а я метнулся в сторону, не желая видеть того, что сейчас произойдет.

Когда я повернулся обратно, Мейсон обшаривал лучом фонарика углы сарая.

Конрад закурил сигарету.

— Гудини,[63]— сказал он.