«Они совершали набеги на скальные жилища и угоняли тамошних жителей».

Ну разумеется. Убийцы Скорбо были их прямыми потомками.

«А дальше?»

Это подал голос старший из мальчуганов. Незаметно проснувшись, он зачарованно слушал и рассказ гостя про брата, и дедушкины воспоминания.

«О том лишь Сатханасу и известно, — ответил старик. — Но в те давние дни я однажды подслушал там разговор стражников. Один из них рассказывал, как карвасид набрел в гробнице на древние письмена. Тогда-то он и начал постигать магические искусства».

Тут Найлу вспомнилась библиотека Белой башни с рассказом Старца про антропологов, сделавших удивительный вывод: некоторые первобытные племена совершали магические обряды выкликания дождя, отчего и в самом деле выпадали осадки.

«А это верно, что карвасид может управлять погодой?»

«Разумеется. Чего проще. Я тоже могу».

«В самом деле?» — живо заинтересовался Найл.

«Ну, скажем, вот так».

Старик подал Найлу хрустальный шар. Тот, вопреки ожиданию, на ощупь оказался не жирным — наоборот, на удивление сухим и словно заново отполированным.

«Почему он такой чистый?» — не удержался от вопроса Найл.

«Очищается сам. Такова природа кристалла. Он даже пыль отталкивает».

«И как с его помощью контролировать погоду?»

«Проще показать, чем объяснить, — ответил старик. — Пойдем».

Грузно поднявшись, он направился к выходу. Сын пошел следом, увязался и внучек. Капитан перетаптывался в нерешительности: позовут или нет? Ему, обернувшись, весело махнул рукой тролльчонок — дескать, айда с нами. Хозяйка не пошла; бережно уложив в плетеную кроватку малыша, она начала убирать со стола.

Найл, ухватившись за край столешницы, неловко Спрыгнул и заспешил за остальными, которые были уже на середине лестницы (вот что значит быстроходность). Кристаллический шар, словно отзываясь на волнение, легонько кольнул ладонь электричеством. Карабкаясь по здоровенным ступеням, Найл неожиданно припомнил себя в раннем детстве, когда и мебель, и взрослые казались эдакими исполинами.

Хрустальная пещера на этот раз поражала своей величавой красотой еще сильнее — очевидно, контакт с троллями настроил вибрации Найла соответствующим образом. Его как будто облекало звучание ветра где-нибудь в лесу; казалось, согбенные под его порывом деревья вот-вот откроются взгляду.

Остальные находились в дальней части пещеры, где полупрозрачные кристаллы сменялись колоннами, похожими на деревья из зеленого стекла, с саблевидными листьями. Напротив них располагалось подобие трона или большого кресла из льдистого хрусталя, перед которым возвышался столп примерно на голову выше Найла, с чашеобразным углублением сверху. В углублении, подрагивая, теплился как будто язычок живого света — что-то вроде маяка у городской бухты, недавно восстановленного для пристающих ночью кораблей.

Тролльчонок уже успел влезть на кресло и недвижно уставиться на огонек расширенными глазами. Когда приблизился Найл, шар в его руке повел себя странно. Он вздрагивал, словно норовил вырваться из руки, подобно воздушному шару; приходилось даже придерживать.

В эту секунду совсем рядом громыхнуло, да так, что Найл от неожиданности чуть не выронил шар. Запахло озоном. Мальчуган расхохотался и захлопал в ладоши: видимо, к этому раскату он имел прямое отношение.

Дед поднял озорника с кресла, освободив место для Найла. На сиденье его, взяв под мышки, усадил тролль. Кресло было явно не по росту: огромное, с подлокотниками на уровне головы. Шар теперь дергался так сильно, что приходилось удерживать его обеими руками. Усилилось и покалывание; ладони буквально жгло.

Старик запустил руку в углубление и вынул еще один шар размером примерно с тот, что рвался из ладоней Найла Аккуратно помещенный дедом на пол, кристалл постепенно померк. Затем тролль взял шар Найла и положил на место первого. Тот мгновенно воссиял намного ярче своего предшественника; капитан невольно отпрянул, а Найл аж зажмурился. Но затем, повинуясь безотчетному импульсу, отнял ладони от глаз и всмотрелся в сияние. При этом оно словно вливалось внутрь, преображая его самого в шар света.

Дивным был этот опыт, вызывающий одновременно и страх, и безудержную радость. Он ощущал себя словно припавший к кружке жаждущий, боящийся, как бы ее не вырвали из рук. Этот свет обновлял чувство внутренней силы, испытанной некогда в Белой башне.

«Это вот паллен, — указал старик на зеленоватый столп. — Он соединяет шар со своим окружением».

Чувствовалось, как по столпу поднимается некая энергия, отчего шар светится подобно лампе.

Эффект можно было сравнить с действием медальона. Хотя медальон усиливал в основном волю. Шар же углублял и чувства, наделяя их озаренностью. То же самое и со знаниями. Медальон концентрировал ум, а одухотворенная сила его одновременно расширяла, так что теперь разум Найла вмещал в себя и эти горы, и долину Мертвых с ними вкупе.

Приобщившись к силам кристалла, Найл уяснял теперь и его цель, и суть его, и историю. Создатель шара был священнослужителем, потратившим год, чтобы найти глыбу кварца весом в полсотни фунтов и вызволить из кристаллической темницы этот полуфунтовый шар, чья энергия скоплялась на протяжении полутора миллионов лет.

Неудивительно, что его так жаждет заполучить Маг. Завладев этой вещью, он невероятно усилил бы свою мощь. Ведь нити от этого кристалла простираются по всему миру, подобно паутине, а энергия, сверкающая сейчас трепетными сполохами, — это энергия самой Земли, та же взрывная сила, что исторгается громом и молнией. Подобно заряду батареи, она хранится в окружающих сейчас Найла кристаллах. А со входом в мир шара эта сила сделалась доступна его, Найла, уму. Не сходя с этого самого кресла, служащего своеобразной смычкой между умом и шаром, он мог бы вызвать громовое сотрясение всей долины Мертвых; мог сделать так, чтобы озеро вышло из берегов и сокрушило все на своем пути.

Пронзительная эта догадка рождала вполне логичный вопрос. Отрешившись умом от шара — отчего тот заметно потускнел, — Найл спросил у старого тролля:

«А у карвасида есть в распоряжении подобный шар?»

«Есть, только несравненно слабее».

«Откуда он взялся?»

«Карвасид сделал его сам, используя порабощенного боку. Бока, — предвосхитил он следующий вопрос, — это дух природы, обитающий в серебряных и медных рудниках. Он может принимать человеческое обличье. Вообще боки — замечательные мастеровые мира дива».

Переданная умозрительная картина была не сказать что приятна. Перед глазами встал высоченный, будто освежеванный человек с худым трупным лицом и запавшими красными глазами, довольно-таки зловещими. Прочтя мысли Найла, старый тролль сказал: