Шестерка «Аэрокобр» пошла к обозначенному на картах месту встречи с бомбардировщиками. При этом одна пара шла над звеном с превышением по высоте. Такое построение с эшелонированием боевых порядков по высоте обеспечивало большую тактическую гибкость в бою и защищало от внезапных атак гитлеровских «охотников». Прообраз «этажерки» применял еще в 1942 году под Сталинградом знаменитый советский ас Лев Шестаков. А позже, весной 1943 года, в грандиозном воздушном сражении над Кубанью выдающийся тактик воздушного боя Александр Покрышкин блестяще развил эту концепцию. Выдающийся воздушный боец, тактик и наставник для молодых летчиков уже в августе того же года за успехи в воздушных боях и двадцать пять сбитых гитлеровских самолетов получил звание майора и Звезду Героя Советского Союза.

Вскоре показались характерные наземные ориентиры, отмечавшие район рандеву. «Пешки» подошли вовремя. «Курносые» скоростные бомбардировщики Пе-2бис были усовершенствованы, их «истребительные» двигатели ВК-105, как на знаменитых машинах Яковлева, были модернизированы, а экипаж получил дополнительную бронезащиту. В частности, была введена экранированная броневыми листами полутурельная установка для штурмана ВУБ-1 конструкции Ивана Ивановича Торопова. На ней вместо спаренных ШКАСов был смонтирован крупнокалиберный пулемет Березина УБТ. Была также усилена бронезащита стрелка-радиста, а его спаренный ШКАС, установленный на верхней турели, можно было также перебрасывать и в боковые окна и вести огонь по бортам.

Оборонительное вооружение состояло также и из двух надежных крупнокалиберных пулеметов Березина в носу «бомбовоза». Ими управлял с помощью гашетки электроспуска на «роге» штурвала сам пилот. Еще один крупнокалиберный «Березин-турельный» прикрывал нижнюю полусферу. Управлялся с ним тоже стрелок-радист. Кроме того, спарка ШКАСов перебрасывалась в боковые блистеры фюзеляжа. Так что фронтовой бомбардировщик Пе-2 был весьма неплохо защищен, а его нынешняя модификация Пе-2бис – и того больше. А в сочетании с неплохой маневренностью у пары случайных «мессеров»-«охотников» практически не было шансов, если бы они решились атаковать.

Но все же девятку бомбардировщиков прикрывала шестерка «Аэрокобр».

– Привет, «веселые»! Спасибо за сопровождение. Идем задать фрицам жару!

– Привет, «пешки», я – майор Волин, позывной Леопард-1.

– Вас понял, мой позывной Забияка. Летим вместе, конец связи. – На фюзеляже двухмоторного пикировщика под кабиной был нарисован атакующий ястреб, держащий в когтистых лапах бомбу. Художественную композицию венчала соответствующая надпись: «Забияка!»

Дальше полет прошел в полном радиомолчании. Немцы со свойственной им педантичностью прослушивали эфир и выполняли радиоперехват. Также гитлеровцы использовали радиолокационные станции «Фрейя». Вообще, уровень технической оснащенности войск Третьего рейха оставался все еще очень высок. Хуже было с людьми, с тем, что в военных сводках и документах именуется «личным составом». Выучка и пехоты, и танкистов, и зенитчиков, и летчиков падала медленно, но неуклонно.

Недавно завершившаяся грандиозная битва под Белгородом и Курском заставила сдать свои позиции. К весне 1943 года положение на фронтах стабилизировалось, но все понимали, что это лишь затишье перед бурей. Впереди была самая грандиозная битва в истории войн.

Гитлер отдал приказ о разработке и проведении операции «Цитадель» – летнем наступлении в районе Орла, Курска, Белгорода и Харькова. Фронт здесь изогнулся обратной буквой «S» – на севере в советскую оборону вклинился выступ, в центре которого был Орел, а прямо под ним находился точно такой же выступ, который удерживали наши войска. Его центром был город Курск. По замыслу гитлеровских стратегов фланговыми ударами с двух сторон Курский выступ отрезался от основной части наших войск и попадал в окружение. Но получилось по-другому. Ценой огромных потерь Красной Армии удалось переломить ход одного из величайших танковых сражений Второй мировой войны. Сокрушительные потери в людях и технике, истощение ресурсов заставили Гитлера и его генералов отступить. Тем самым был развеян миф о непобедимости немецкой армии. А вот советские солдаты и командиры получили неоценимый опыт организации и ведения боевых действий в сложных условиях. И более того, эта победа, доставшаяся дорогой ценой, открыла нашим войскам путь на Харьков и в Донбасс.

Но на рубеже реки Миус гитлеровцы уже построили новую мощную линию обороны. Ключевым ее местом была высота 277,9 – древняя Саур-Могила. В ясные дни оттуда, с вершины Донецкого кряжа, было даже видно Азовское море. Но сейчас летчикам было не до красоты.

Этот участок Донецкой земли был превращен в мощнейший укрепрайон с несколькими рядами траншей, замаскированных огневых точек, дотов и дзотов. Все это было прикрыто и перекрыто огнем артиллерии, минометов и пулеметами. Вилась «колючка», на подступах к немецким окопам притаились противотанковые мины и противопехотные «шпринг»-мины. На господствующих высотах заняли позиции вкопанные по башни «панцеры».

И эту мощную линию обороны атаковали советские штурмовики и фронтовые бомбардировщики. Командир бомбардировочной девятки был мужик опытный. Когда они пересекли линию фронта, то он, хоть и рискуя, протянул над облаками в глубь территории, занятой немцами, а потом выполнил разворот на 180 градусов. И к объекту бомбежки – немецкой гаубичной батарее – «пешки» вышли со стороны немецких войск, оттуда, откуда их меньше всего ждали.

– Внимание, я Забияка, прием. Подходим к цели. Разворот на боевой курс – 240 градусов.

– Я Леопард-1, прикрываю тебя. Работай, Забияка.

– Понял, на боевом, цель вижу!

Теперь начался самый опасный этап атаки цели – маневр «мечта зенитчика». Это когда ведущий бомбардировщик идет строго «по ниточке», тщательно выдерживая направление, высоту и скорость. Лидерный самолет ведущего группы обеспечивал прицельное бомбометание для всех Пе-2бис.

А вот зенитчики Люфтваффе из батареи, которая прикрывала 150-миллиметровые гаубицы KwK-18, своего не упустили. Страшные 88-миллиметровые зенитки «acht-acht» расцветили небо рукотворными облаками взрывов, а спаренные 20-миллиметровые «эрликоны» начали стегать небесную синь огненным плетьми трассирующих снарядов.

Забияка, ревя двумя своими моторами, несся сквозь разрывы зенитных снарядов и хлещущие плети трассеров. Самолет раскачивался от ударных волн, штурман рычал, чтобы машину удерживали на боевом курсе. Пилот парировал рывки отчаянными усилиями на штурвале и педалях рулей поворота.

Штурман не отрываясь смотрел в бомбардировочный прицел. В перекрестье проплывала изрезанная, изуродованная окопами земля. На благодатной Донецкой земле, так же как до этого на Волжской и Кубанской, нужно было хлеб растить, чтобы колосились рясные нивы и текло в кузова грузовиков золото зерен… А сейчас эти грузовики вместо хлеба везли золотистые патроны и угрюмые чушки бомб и снарядов. Вот такой «урожай» взрастила война…

В перекрестье наконец-то показались гаубицы KwK-18. Одна, вторая, третья… Всего восемь орудий калибром 150 миллиметров были готовы вести огонь с закрытых позиций. Аккуратные орудийные дворики, маскировочные сети, штабеля снарядов. В отдалении – полугусеничные тягачи и грузовики с боеприпасами. Das ist gross Ordnung![41] Устраивая оборону, немцы действовали со свойственным им педантизмом. Ну, ничего, взращенный войной «урожай» уже готов был обрушиться на немецкие позиции.