Миледи мягко ее отстранила:

– Будь что будет! Я леди Маргарет Белреми, лорд Рауль.

Он кивнул, нисколько не удивившись.

– Белреми? У нас давний спор а землях. Кажется, я нашел выход. Интересно, как отнесутся твои гордые подданные к тому, что ты станешь моим вассалом? Или, может, мне жениться на тебе? Кажется, тебя не радует такой вариант? Твои земли в моей власти, а твоя красота в моих руках. Клянусь, неплохая идея.

– Мои земли во власти англичан! – вспыхнула Маргарет.

– Вот как? Тогда я буду держать тебя в плену, пока ты мне нравишься. Обычно женщины мне быстро надоедают, но у тебя есть характер, и я с радостью тебя укрощу. Пройдет не так уж много дней, Маргарет Белреми, и ты будешь счастлива в моих объятиях.

Содрогнувшись, она попыталась нанести быстрый удар в ухмыляющееся лицо. Но стражник схватил ее за руки, прижав их к телу. Задыхаясь, Маргарет сверлила Рауля взглядом, а его улыбка стала еще более зловещей.

– Второй раз тебе это не удастся, девчонка, – пообещал он, легонько ударив ее по щеке. – Пока я отвечу ударом на удар, а в следующий раз поцелую.

Она усмехнулась, сверкнув глазами.

– Хилый паук! – проговорила с издевкой. – Несчастный бесформенный урод! – Увидев, как он оскалил зубы, так что стали видны красные десны, Маргарет поняла, что коснулась его больного места, поэтому громко добавила: – Мерзкий карлик! – И, торжествующе рассмеявшись, отстранилась, потому что Рауль шагнул к ней.

– Отпусти ее! – приказал он стражнику и, обхватив ее длинными руками, прижал к своему жирному телу. – Пусть я карлик, но сильный карлик, Маргарет Белреми. Паук, который поймал глупую муху в свою паутину. – Рауль поцеловал миледи, несмотря на все ее отчаянные попытки вырваться. – Не дергайся, мушка, – шепнул в ухо и еще раз поцеловал.

Симон уехал из Белреми в полдень того дня, когда леди Маргарет сбежала. Поставив зоркую стражу у ее покоев, он и не подозревал, что птичка уже улетела, поэтому отбыл в Саль-де-Лак ничего не зная. Джеффри остался в замке за главного, и, поскольку у него было много дел, в первый день он даже не заметил отсутствия мадемуазель Жанны. Но когда на второй день она ни разу не вышла из покоев Маргарет и нигде ему не встретилась, пока он обходил с проверкой замок, Джеффри расстроился. Остальные фрейлины графини были на месте, сидели перед спальней миледи, вышивая. Одна из них – мадемуазель Элен, серьезная девушка, которой Маргарет очень доверяла, – подошла к нему, сделав книксен.

– Как чувствует себя госпожа, мадемуазель? – вежливо осведомился Джеффри.

– Вы хотите поговорить с ней? – спокойным тоном поинтересовалась Элен. – У мадам головная боль, но несомненно…

– Нет, нет! – поспешил отказаться Джеффри. – Я не хочу беспокоить миледи. – И, слегка замявшись, спросил: – А мадемуазель Жанна у нее?

Фрейлины обменялись многозначительными взглядами, а когда одна из них хихикнула, Джеффри покраснел.

– Да, сэр, – ответила Элен.

Мальвалле удалился, постеснявшись вызвать девушку. Но на следующий день у него появились некоторые сомнения. Судя по всему, графиня продолжала недомогать и не отпускала Жанну от себя. Джеффри ушел от покоев миледи слегка обеспокоенным и начал придирчиво расспрашивать стражников, их ответы его вполне удовлетворили, он не усомнился в их честности, поскольку это были люди Симона. И все же он продолжал беспокоиться. Наконец, несмотря на то, что Джеффри побаивался леди Маргарет, он решил вечером ее навестить независимо от ее состояния. Джеффри знал, что Симон, нисколько не колеблясь, бесцеремонно вошел бы в ее спальню. Но ему не хватало его твердости, вся его рыцарская натура противилась предстоящему.

В четвертом часу он только что поднялся из-за обеденного стола, когда неожиданно появился Симон.

– Ты уже здесь? – обрадовался Мальвалле. – Я ожидал тебя только завтра! Симон бросил шлем на стол:

– Нет, я очень быстро управился, какое-то странное чувство заставило меня вернуться. Не знаю, возможно, все это глупости, но инстинкт предупреждает об опасности. У нас все в порядке?

– Конечно. По-моему, все в порядке. Над орлиным носом Симона сошлись брови, как шпагой он пронзил взглядом Джеффри:

– В чем дело?

Мальвалле неловко рассмеялся:

– Видишь ли, Симон… Мне сегодня как-то неспокойно, но думаю, что мои сомнения беспочвенны.

– Леди Маргарет?

– Я не видел ее, – неохотно признался джеффри. – Но она не проходила мимо стражников. В этом я уверен, фрейлины говорят, что у нее болит голова и госпожа не покидает своих покоев. Вот и все. Видишь, какая-то чепуха. Жанну я тоже не видел.

Симон сбросил плащ.

– А ну, пошли со мной! – коротко приказал он, заторопившись к лестнице.

Они поднялись в покои графини. У входа их приветствовали стражники. Но Симон прошел мимо них, ни о чем не спросив, и постучал в дверь.

Открыла ее Элен. Несмотря на все свое хладнокровие, увидев Бовалле, она изменилась в лице, ее ресницы дрогнули. Этот едва заметный признак страха не укрылся от Симона.

– Леди Маргарет в постели? – строго спросил он.

– Да, милорд.

– Чем она страдает?

– Ужасные головные боли, милорд. Она не хочет, чтобы ее беспокоили.

– Я не надолго, – бросил Симон, проходя в комнату. – Ей нужно обратиться к врачу.

Войдя, он быстро осмотрелся. Большинство фрейлин вели себя совершенно спокойно, так как ни о чем не подозревали, но Амелия страшно побледнела. Бовалле этого было достаточно.

Не сказав ни слова, он направился к спальне Маргарет.

Позади него послышалось быстрое движение сопровождаемое шорохом юбок. Не утратив присутствия духа, но сильно побледнев, Элен преградила ему дорогу:

– Милорд, это неприлично, мадам нельзя беспокоить.

– Мадемуазель, вас выдало ваше лицо, – резко ответил Симон. – Отойдите в сторону.

Она не подчинилась и, прислонившись к двери, раскинула руки:

– Мне приказано никого не впускать, милорд.

Симон положил тяжелую руку ей на плечо:

– Ваша верность достойна восхищения, мадемуазель, но меня вы не проведете. Я уберу вас с моего пути, если вы сию же минуту не отойдете в сторону.

Элен прочла решимость в его глазах.

– Уберите руку с моего плеча, – холодно велела она и отошла в сторону.

Симон вошел в спальню и, бросив на нее всего один взгляд, вернулся в комнату фрейлин.

– Итак, мадам больна, – угрюмо буркнул он. Фрейлины в большинстве своем смотрели на него удивленно, но Элен стояла гордо и неподвижно, опустив глаза, а Амелия съежилась на стуле. Симон направился прямо к ним.