class="p1">— Что теперь? — мое тело бурлит от адреналина и возбуждения. Стрельба из пистолета — это ни с чем не сравнимое чувство, особенно когда ты действительно попадаешь в намеченную цель. Мои руки гудят от отдачи и хватки за рукоятку.

Я развожу колени, и Кэш принимает приглашение, шагнув между ними. Его руки обхватывают мои бедра, обтянутые леггинсами. Я сжимаю в кулак его черную футболку и притягиваю ближе. Он держит спину прямо и смотрит в переносицу, его зеленые глаза темные и возбужденные.

Мне нравится. Это взгляд чистого желания, борющегося с контролем и сдержанностью. Как будто он хочет только одного — сорвать одежду и зарыться в меня, но по какой-то причине пытается сопротивляться. Я дразню его еще немного, откидывая голову в сторону, обнажая шею и прикусывая губу.

Его рука соскальзывает с моих бедер, и кажется, что он вот-вот схватит меня за задницу и потянет к краю. Но потом он поднимает пистолет и вставляет в него заряженный магазин, затем протягивает мне.

— Еще раз.

Я вздыхаю, слегка разочарованная, но спрыгиваю, держа пистолет на прицеле. Резкий шлепок по заднице заставляет меня вскрикнуть.

— Но не думай, что я не был искушен, куишле, — Кэш рычит мне в ухо, посылая мурашки по шее.

Он обнимает меня, прижимаясь спиной, а я стараюсь сохранить ровное дыхание.

— Я буду говорить «слева» или «справа» и хочу, чтобы ты целилась в ближайшую цель, хорошо? — я киваю и напрягаюсь, когда его руки обхватывают мои. — В первом раунде будем двигаться вместе. Помни, что нужно быть сосредоточенной, но свободной в движениях, подвижной и готовой к адаптации, но не настолько, чтобы приходилось перестраиваться каждый раз, когда меняешь цель.

— Поняла, — бормочу я себе под нос, но отвлекаясь на то, как увеличивающийся стояк Кэша под джинсами.

Мы вдыхаем вместе, его грудь прижимается к моей спине, его тепло излучается на меня. И на нашем общем выдохе Кэш выбирает право, и мы отклоняемся в сторону. Я стреляю, и бумажная мишень дрожит от удара.

— Хорошая девочка, — дышит Кэш, и моя киска забывает, что в моей руке смертоносное оружие.

— Слева, — мы снова поворачиваемся, его бедра прижимаются к моей попке, и я стреляю.

— Слева, — он повторяет, и мы слегка отклоняемся в сторону.

— Справа, — огонь.

К концу мое сердце бешено колотится, и это не имеет никакого отношения к стрельбе. Тело Кэша горячее и твердое, сандаловый аромат пьяняще смешивается с уникальным запахом пороха. Невозможно отрицать, что он тоже чувствует эффект момента. Его член полностью упирается в мою задницу, и, несмотря на тонкие леггинсы, я представляю, что мы голые.

Похоть, как змея, обвивается вокруг моей середины, затем поднимается к шее, сжимая ее, пока я не задыхаюсь от желания. Блять.

Я поворачиваюсь и прижимаю голову Кэша к себе, целуя его с неутихающим жаром. Он отвечает мне рыком, проталкивая свой язык мимо моих губ, а его руки обхватывают мою задницу, сильно сжимая. Он скользит рукой в леггинсы и погружает пальцы в мою киску, скользя вверх и вниз по щели, дразня вход.

Я выкрикиваю проклятие, и он прикусывает мою губу, пока я не вскрикиваю от боли и не чувствую вкус крови. Он впитывает меня, проводя языком по кровоточащей губе.

— Мне нужно попробовать тебя на вкус, — стонет он, прежде чем сорвать с меня леггинсы и посадить меня на карниз. — Раздвинь их, куишле. Папочка так сильно хочет тебя, детка.

Я раздвигаю ноги и закидываю их ему на плечи, пока он стоит на коленях.

— Ненасытная маленькая шлюшка, — он дьявольски хихикает, прежде чем шлепнуть по обеим сторонам моих внутренних бедер, снова и снова, пока я не задыхаюсь и не горю, жаждая резкого удара по моей киске.

Наконец он проводит тяжелым языком по щели, и я стону от облегчения. Он повторяет медленные и утомительные движения, пока я не разгораюсь сильнее и не начинаю отчаянно выгибаться от каждого движения по клитору. Мои пальцы впиваются в его кожу, хочется большего, но мне нравится эта медленная пытка.

Кэш медленно и восхитительно вводит в меня два пальца, отчетливо слыша звук моей влаги.

— Всегда течешь для меня, да? — он поднимает на меня взгляд, у меня все сжимается, когда я смотрю в его нефритовые глаза. Он ласкает мой живот, прижимая его так, чтобы я могла видеть, как он втягивает мой клитор в рот.

Не сводит глаз с моих, пока работает пальцами внутри меня и попеременно чмокает и посасывает. Моя киска сжимается вокруг него, и я плачу от желания. Он отстраняется немного, чтобы заговорить, слизывая мое возбуждение со своих губ эротическим жестом.

— Тебе нравится, как папочка ест эту красивую киску?

— Боже, да, — задыхаюсь я.

— Ты хочешь еще, детка? — он выглядит таким злобно довольным собой, как будто доставить мне удовольствие — его величайшее достижение.

— Да, — говорю я, и он снова опускает голову. — Погоди, встань, — мое горло сжимается от смеси трепета и отчаяния. Он прикусывает нижнюю губу, медленно поднимаясь, его руки тянутся к моей челюсти. Я улавливаю легкую дрожь, и мой желудок переворачивается. Он нервничает.

Он наклоняет мою голову, и я целую его. Сначала медленно и пробно, но потом разгораюсь в нечто пиретическое. Он сжимает мое лицо между ладонями, впиваясь своим ртом, а я пытаюсь расстегнуть его ремень. Мое сердце колотится, пальцы дрожат, как тогда, когда я пыталась взломать замок в его кабинете.

Он стонет мне в рот, когда я ослабляю пряжку и прогибаюсь, моя голая киска ищет трения. Я отстраняюсь, задыхаясь от кружащего голову поцелуя и возбужденной энергии, бурлящей во мне.

— Я чистая, а ты…

— Да, — хрипит он. — Противозачаточные?

— Внутриматочная спираль, — отвечаю я, и тут мы снова притягиваемся друг к другу, как магниты.

Его рука скользит вниз к моему бедру, разминая мягкую плоть. Наконец мне удается освободить его член и погладить бархатистую кожу. Проводя большим пальцем по головке, я чувствую его сперму, и мне становится жарко от осознания того, что он уже течет из-за меня еще до того, как я сняла с него штаны.

Как неуклюжие подростки, мы сталкиваемся в клубок конечностей, когда он прижимается к моему входу. Я смотрю вниз на его член, дразнящий мою мокрую дырочку, и мой пульс учащается от предвкушения, так отчаянно желая почувствовать его внутри, слить наши тела воедино. Но потом он останавливается и тянется, чтобы сжать мою челюсть, поднимая ее, встречаясь глазами.

— Назад дороги нет, куишле, — это в равной степени вопрос и утверждение, и я задерживаю дыхание, словно ожидая собственного