…Ветка, милая, я каждую минуту о тебе думаю. Это какое-то наваждение, мне иногда даже кажется, что ты зовёшь меня по имени — и я, как дурак, начинаю озираться и искать тебя глазами…

…Ты опять снилась мне сегодня ночью. Рассказал бы я тебе в подробностях, что это был за сон, если бы не цензура…

…Люблю тебя. Люблю. Всем сердцем, всем существом. Без тебя мне как будто руку или ногу ампутировали, постоянно физически ощущаю эту нехватку. Жаль, обезболивающего пока не придумали…

…Ты пиши мне, моя маленькая, пиши пожалуйста про всё. Какая сейчас у вас погода, какие фильмы выходят, какие песни слушают. Как твоя учёба? Зовут ли на съёмки? А ещё пришли мне, пожалуйста, какую-нибудь свою фотографию. Невыносимо без тебя, Светлячок. Так хочется, чтобы прямо сейчас ты была рядом. Я бы обнял тебя и… нет, этого я тоже писать не буду. Прости, постоянно срываюсь, все мысли об одном…

…Из-за нелётной погоды почту задержали на несколько недель. Думал, сдохну без твоих писем за это время. Наконец, вчера прояснилось. Прилетел «почтовик», привёз две тонны корреспонденции — я не преувеличиваю, Веточка, мы всю ночь её разбирали. Вертолётчик смеётся: говорит, жёны тех, кто служит в Джелалабаде, сильнее всех любят своих мужей. Ребята надо мной подшучивают: мол, из этой пары тонн полторы — точно для меня. Получил от тебя восемь писем и пять от мамы. Спасибо за фотографию! Какая же ты у меня красивая, слов нет, чтобы выразить… Ребятам фото не покажу — украдут! Да, вот такой я собственник! С ума по тебе схожу…

…С питьевой водой пока нет перебоев, но достаётся она нам нелегко. Её качают из восьмидесятиметровой скважины, и солей в ней так много, что пить сырую невозможно, приходится кипятить.

…Живём в палатках, по тридцать человек. «Ароматы» внутри стоят такие, что не дай бог тебе представить, Ветка! В баню нас не возили уже полтора месяца… Можно мыться в горной реке. Правда, она ледяная и очень бурная, огромные каменные глыбы ворочает, как пушинки. Однажды потерявшегося ослика, который пытался переправиться с одного берега на другой, унесло течением. Утонул, бедняга…

…Зима стоит снежная и холодная. В первые дни с непривычки я простудился и едва не отморозил себе уши. Сразу же загремел в лазарет. Но не переживай, Светлячок — температуру быстро сбили, долго я там не задержался. Терпеть не могу всю эту больничную казёнщину… Зато здесь, в горах, очень красиво и тихо. Наша часть стоит около самого Кабула, на склоне: весь город перед нами, как на ладони. Видимость прекрасная, километров на тридцать. Вот дышать тяжело — воздух разреженный. Пробежишь немного и хрипишь, как удавленник. А уж если бежать с нагрузкой…

…Вчера принимал роды. Стал крёстным отцом пятерых щенков. Что с ними делать, ума не приложу: на улице мороз. Не в палатку же их тащить… Сколотил наспех будку, надеюсь, выживут.

…Кабул сам по себе не слишком симпатичный город, но занятный. Почти миллион жителей, но практически ни одного крупного здания или магазина. Зато огромное количество мелких лавочек — похоже, их тут держит каждая местная семья. Товары все заграничные — США, Япония, Пакистан… И полным-полно мечетей. Все сплошь верующие. Даже в афганской армии есть свой мулла. На рассвете стоишь в карауле или в секрете и слышишь, как с минаретов затягивают «азан» — призыв к первой утренней молитве. Акустика тут чёткая. На самом деле, красиво. Хоть и жутковато немного…

…Нас направили в провинцию Джелалабад. Из мороза и снега — прямиком в тропики, пески и пальмы. Жара мне больше нравится. Правда, весь свой зимний скарб — и тёплые штаны, и ватники, и даже валенки — приходится переть на себе. В бою эта дрянь жутко мешает…

…Очень много землетрясений. Мы к ним уже привыкли и даже не прячемся. Страшно было в самый первый раз — когда земля напротив поднялась метра на три вверх. Впрочем, даже страх не помешал мне доесть кашу из банки — жрать охота всегда, постоянно…

«Спасибо тебе, милая, за поздравление с наступающим Новым годом. Вот уже и год пролетел, как мы с тобой не виделись. Ровно триста шестьдесят пять дней прошло с той ночи, когда… Цензура! Цензура! Цензура! — прости, не смог удержаться. Ты уж не забывай меня, родненькая моя.

Так хочется домой, под Новый год почему-то особенно. Ёлки в Афгане не растут, так наш прапор учудил: говорит, ну что это за праздник без ёлки, нужно срочно что-то придумать, не пальму же наряжать. Думал ровно сутки, а сегодня утром нарубил колючей проволоки и выкрасил её зелёной краской, и потом из всего этого безобразия сотворил дерево, на которое повесил разряженные «лимонки» в качестве украшений. Мы ржали так, что чуть не лопнули…

Но ты не переживай за меня, маленькая, скучно мне не будет. Вся наша рота скидывается по три рубля, то есть по три «чека», на новогодний вечер. Накупим конфет, лимонных долек, гранатового и апельсинового сока, вафель и печенья — будет и на нашей улице праздник! Парни уже концертные номера готовят. Гитара, баян, стихи, танцы, песни и пародии… Даже меня заставили участвовать, но какой из меня артист, смех один… так что пусть потом не жалуются, сами напросились… как же я соскучился по тебе, моя артисточка, стены грызть готов.

С наступающим и тебя, Светлячок. Не знаю, когда ты это послание получишь, но… в общем, не умею я красивых слов говорить, ладно? Закругляюсь на этом. Просто будь счастлива, моя хорошая. Не скучай и не плачь обо мне. Жду нашей встречи — она же непременно состоится, чёрт возьми?!