Позор-то какой!

– Неужели вы всерьез думаете, что это я? – спросил он у Баландина. – Или я просто козел отпущения, на которого надо повесить убийство?

– Не оскорбляйте меня и органы, в которых я служу. И не тяните, переодевайтесь.

Славин прошел к шкафу и, спрятавшись за его дверкой, стал натягивать на себя рубашку, брюки, свитер.

– Послушайте, – не отставал от опера Энгельс. – Но ведь у вас нет ни одной серьезной улики против меня.

– Зато косвенных очень много.

– Визитка и чье-то мнимое свидетельство?

– Вы звонили Авербуху.

– Да вы что, смеетесь? Я не знал его номера!

– Ну да… Ваш телефон сам его набрал. Глюк такой у него.

Сычев усмехнулся. Он был смуглый, черноглазый, похожий на татарина. Когда он усмехался, его глаза превращались в щелочки.

– А скажите, Энгельс Борисович, мне еще вот что, – продолжил он. – Был ли у вас нож именной? С красивой рукояткой?

– Нет. Я не питаю слабости к холодному оружию.

– И не дарили вам такой?

– Никому бы в голову не пришло сделать это. Мне обычно книги дарят. Все знают, что я люблю читать.

– А вот это вам не знакомо? – спросил Евгений, вытащив из кармана фотографию какого-то кинжала.

Славин мотнул головой.

– А вы получше посмотрите. Особенно к рукояти приглядитесь.

Энгельс заострил свое внимание на ней. Решил, что красивая. И все!

– Орнамент интересный, – сказал он.

– Это надпись на тибетском языке.

– Серьезно?

– А вы будто не знаете?

– Нет, я не владею тибетским. Только английским и немецким.

– Тогда вам будет интересно узнать, что на рукояти написано ваше имя. Энгельс Славин.

– Серьезно? И где вы взяли этот нож?

– Именно им был убит Авербух.

Славин беспомощно опустился на диван. Он ничегошеньки не понимал! Визитка, звонок, встреча с Авербухом, которой не было, и вот теперь нож…

Откуда это все?

Неужели он сходит с ума?

– Мне нужен врач, – едва слышно проговорил Энгельс.

– Вам нужен адвокат. Пока мы вас только задерживаем на сорок восемь часов. А что потом будет – неизвестно.

– Наверное, и адвокат. Но врач нужнее. Психиатр. Потому что я решительно ничего не понимаю. И не помню, что звонил Авербуху, а тем более виделся с ним.

– Вас обязательно обследует психиатр, – услышал Энгельс голос из прихожей. Это вернулся Баландин. Да не один, а с понятыми. К ужасу Славина, одной из них была соседка из восемнадцатой. Та самая Марья Ивановна, которую чуть не угробила его матушка.

– Ну что, приступаем? – обратился к Баландину Евгений.

Тот кивнул, и обыск начался.

Пока опера рылись в его вещах, Славин сидел на диване и тупо смотрел перед собой. Он даже не следил за действиями представителей закона. Пока не услышал возглас:

– Ого! – Это Баландин нашел в диване обувную коробку, открыл ее и кое-что обнаружил. – Господа понятые, прошу подойти ближе, посмотреть…

– Энгельс Борисович, откуда это у вас? – спросил Сычев.

– А почему я должен объяснять? Это вас не касается.

– Нас касается все! Так откуда деньги?

В коробке на самом деле лежали четыре пачки пятитысячных купюр. В итоге – два миллиона.

– Я выиграл их в лотерею, – сдавленно проговорил Энгельс, понимая, что тонет.

– Да? Тогда почему на них кровь?

Радик рухнул в кровать сразу по возвращении домой из прокуратуры. Он чувствовал такую непомерную усталость, что не мог даже сидеть. Приняв горизонтальное положение, мгновенно отрубился и проснулся два часа спустя. Только состояние его не стало лучше. Усталость прошла, зато появилась головная боль, а настроение стало еще поганее.

Покинув кровать, Радовский прошлепал в ванную. Включил воду, посмотрел на свое отражение в зеркале. На щеке вскочил огромный прыщ. Красно-синий, мерзкий до ужаса. Радик попытался его выдавать, но стало только хуже. Щеку раздуло, а прыщ так и остался на месте.

Радик разделся, шагнул в ванну. На сегодня у него не было записано ни одного клиента, и он мог провести остаток дня дома. «Так и сделаю, – решил Радик, вставая под горячий душ. – Буду валяться в кровати, жрать конфеты и смотреть фильмы по DVD!»

Настроение немного улучшилось.

Радик, намыливаясь, даже замурлыкал какую-то мелодию себе под нос. Но тут температура воды резко упала (такое бывало, когда сразу несколько соседей включали горячую), и стало холодно. Радовский быстро смыл с себя пену и вылез. Нет, сегодня определенно не его день!

Облачившись в уютный банный халат, он вышел из ванной. Не мешало бы поесть. Но в холодильнике ничегошеньки не было. Даже яиц. «Малова вместо того, чтобы нудеть, давать дурацкие советы и таскаться за мной по пятам, лучше б пожрать купила, – раздраженно подумал Радик. – Никакого толку от нее!»

Он нашел в хлебнице засохшую четвертинку «Бородинского», сделал себе гренок и кофе. Хоть как-то червяка заморить надо. Он не ел уже часов восемнадцать.

Радик сел есть. Но не успел сделать и пары глотков, как раздалась телефонная трель. Это ожил давно молчавший рабочий телефон. Радик недавно дал новое объявление в газете, но звонков пока не поступало. Надо сказать, у него вообще дела шли не очень. Того, что он зарабатывал, едва хватало на аренду занюханного офиса, пропитание, одежду и транспортные расходы. Нет, Радик не жаловался, жить можно, но разве сравнишь его доходы с доходами успешных магов. Те живут как настоящие звезды.

Но ничего, ничего, и на его улице будет праздник! Вот получит отцовское наследство, пустит его на рекламу, и тогда начнется совсем другая жизнь…

Телефон продолжал трезвонить, и Радик нажал кнопку приема звонка.

– Вас слушают, говорите, – молвил он.

– Здравствуйте, – услышал он нервный женский голос. – Мне нужен Радик Радовский.

– Хотите записаться на прием?

– Да. Мне необходима его помощь.

– Хорошо, я запишу вас на послезавтра.

– Нет, мне сегодня надо! И чем скорее, тем лучше.

– Девушка, это невозможно…

– Прошу вас. Мне очень нужно. Моя жизнь рушится…

Радик решил, что клиентами разбрасываться не стоит, и пошел на попятный.

– Хорошо, я постараюсь что-нибудь для вас сделать.

– Будьте добры.

– Вы могли бы перезвонить через пять минут? За это время я свяжусь с господином Радовским. – Радик всегда притворялся ассистентом. Ему казалось, что к магу, у которого такового не имеется, сразу пропадает доверие.