Морскому министру была сохранена власть, присущая общим учреждениям министерств, с присутствием по-прежнему в Государственном совете, Комитете министров и Правительствующем сенате, с предоставлением права окончательного утверждения контрактов и условий на подряды и контракты, не превышающие 50 000 рублей ассигнациями. Сделано это было исключительно для того, чтобы обуздать аппетиты «черноморской мафии», которая отныне могла рассчитывать лишь на подряды в таких суммах. Отметим, что, как только Грейг был удален с Черноморского флота, эти ограничения на сумму были сняты.

В светских кругах столицы князь Меншиков слыл самостоятельным и независимым человеком, обладающим большим чувством юмора, и автором многих метких острот, которые до сих пор печатают в исторических изданиях. Кроме того, Меншиков обладал лучшей в России библиотекой, чему завидовали самые известные библиофилы.

Князь Меншиков был храбрым воином и достаточно талантливым военноначальником. Так, в апреле 1828 года в связи с начавшейся войной с Турцией Меншиков, уже будучи начальником Морского штаба, отправился во главе десантного отряда в Причерноморье для осады крепости Анапа. За взятие вражеской цитадели ему присвоили звание вице-адмирала и наградили орденом Георгия 3-го класса. В июне того же года он возглавил отряд, действовавший при осаде Варны. Даже получив тяжелое ранение обеих ног, не покинул поле сражения, пока крепость не сдалась. За это ему был пожалован орден Александра Невского, а также подарена одна из трофейных турецких пушек.

Впоследствии в годы Крымской войны 1853–1856 годов Меншиков будет командовать Крымской армией и проведет несколько сражений с англо-французскими войсками. Современники и потомки были слишком предвзяты к нему. Да, Меншикову не удалось разгромить союзников при Альме, но и они не смогли разгромить русскую армию, а фланговый маневр после Альмы военные авторитеты сравнивают по гениальности с Тарутинским маневром Кутузова. До самого конца обороны Севастополя англичане и французы даже не помышляли атаковать нашу армию, чтобы отрезать город от остальной России. Крымская армия надежно прикрывала фланги, все время угрожая противнику. И если под Инкерманом наша армия не смогла нанести достойный удар союзникам, то в знаменитом Балаклавском сражении победа была все же одержана.

Но все это будет еще нескоро, а пока Меншиков вступил в поединок с Грейгом и его командой. Но одному драться тяжело. и Меншиков ищет и находит себе помощников – двух честных и храбрых офицеров контр-адмирала Лазарева и флигель-адъютанта Казарского.

В начале 30-х годов в Николаеве решили, что теперь могут творить, что хотят. Терпение и сдержанность Николая I там расценивали как слабость, а кто считается со слабыми! Потеряв остатки бдительности, Грейг и его окружение стали совершать одну ошибку за другой, и каждая из этих ошибок все ближе и ближе подводила их к краху.

В августе 1830 года Николай I учреждает комитет об улучшении Черноморского флота. Председателем комитета был определен Грейг, но зато среди других членов комитета не было ни одного черноморца. В комитет вошли: вице-адмирал Крузенштерн, контр-адмирал Лазарев, генерал-интендант контр-адмирал Авинов, инспектор корпуса корабельных инженеров генерал-лейтенант Брюн-Сен-Котерин и начальник Адмиралтейских ижорских заводов генерал-лейтенант Вильсон. Было очевидно, что, несмотря на номинальное начальство Грейга, фактическая власть в комитете принадлежит балтийцам Крузенштерну и Лазареву. Николай I уже начал операцию по изгнанию Грейга с флота, однако пока делал это исподволь, соблюдая внешнее уважение к главному командиру Черноморского флота.

Когда Грейг обратился в правительство о выделении денег на строительство четырех кораблей и четырех фрегатов с подряда, Николай велел выделить 7 миллионов рублей. На торгах приняли участие купец 1-й гильдии М. Серебряный и действительный статский советник А.А. Перовский и другие. Получив их прошения, Николай обратил внимание, что почти все купцы – евреи. Николай велел заключить договор с Перовским, который просил меньше всех. Но тут встрял Грейг, доказывая, что необходимо заключать договоры с евреями. Николай уступил и велел все же распределить заказы в равных долях между Серебряным и Перовским. После этого сразу началось выдавливание Перовского из проекта, и там вскоре остался один Серебряный. При этом все решалось в обход счетной и исполнительной экспедиций Черноморского флота. Современный защитник Грейга Крючков, не понимая, что выдает сам себя, пишет: «Грейг умышленно не пустил контракты обычным путем, зная, сколь прижимисто будут считать рубли и копейки в этих экспедициях, занижая до предела стоимость постройки, в результате чего накануне грядущей войны флот не получит пополнения. Поэтому адмирал поручил выполнить расчеты стоимости постройки по вольным ценам начальнику кораблестроения инженер-генерал-майору Суровцову…» Логика здесь железная – тот, кто бережет казенную копейку и не допускает воровства – тот плох, а тот, кто раздает те же казенные миллионы налево-направо своим подельникам, тот молодец!

Помимо этого строительством домов в Николаеве занимался некий личный друг мадам Грейг Мордух Бланк. Постоянно огромные суммы уходили в Англию якобы на морские инструменты. Да, инструменты действительно закупались, но, по расчетам Яцына, значительно меньше, чем выделялось для этого денег.

Так, помимо двух обсерваторий Грейг начал строительство третьей, за 200 тысяч рублей. Конечно, астрономическая обсерватория – это хорошо, но для Николаева три обсерватории – это, согласитесь, многовато. Лея заказала и новую новомодную оранжерею. «А между тем, – писал Яцын, – не достраиваются казармы, гошпиталь и другие необходимо нужные флоту сооружения». Деньги же транжирились Грейгом и его женой ради собственной прихоти.

С делом Яцына разбирался генерал Сабанеев старше Грейга по чину, но Сабанеев друг Грейга. Генерал от инфантерии Иван Васильевич Сабанеев, личность примечательная. Старый ветеран бы участником почти всех войн, начиная с Итальянского и Альпийского походов Суворова. Один из современников запомнил Сабанеева таким: «Ловкий, умный, пламенный в ощущениях»… Среди друзей имел кличку «Лимон» за свой въедливый и желчный характер. Был любителем выпить, частенько бывал крут и мог приложиться кулаком. С Грейгом Сабанеев находился в приятельских отношениях, жены же их вообще дружили. Причина для дружбы Леи Сталинской и Пульхерии Шиповской была весьма существенная.

Биограф генерала пишет: «Сабанеев женится, “отбив” будущую супругу у “лекаря корпусного гошпиталя” Шиповского и переведя ее мужа в другой корпус. Трудно судить генерала: в его поступке есть и деспотизм, и страсть, и беззаконие, и своеобразная демократическая смелость. Судя по всему, брак был очень счастливым… Генерал во всем этом деле рисковал, кажется, не меньше, чем под Муттеном или Фридландом: если бы лекарь пожаловался по всей форме, то Сабанеева затаскали бы по судам, потребовали церковного покаяния. Впрочем, не меньшую храбрость проявила и сама госпожа Шиповская, на глазах у всех перейдя к Сабанееву с детьми. При этом генерал по всем правилам чести требовал полного уважения к невенчаной супруге, в чем обгонял свой век».