В результате американские самолеты могли использовать авиабазы в Западной Европе и Центральной Азии, откуда до Москвы, Куйбышева и Челябинска было рукой подать (2–3 тыс. км), советским же бомбардировщикам даже по кратчайшему пути через Северный полюс предстояло пролететь 6 тыс. км от кромки берега Ледовитого океана до первой точки на канадско-американской границе. И еще накинем 1–1,5 тыс. км полета до заданной цели над территорией США. И увеличим полученную цифру вдвое – экипажи летчиков-смертников в советской авиации никогда не формировались, и самолет хотя бы теоретически должен был иметь возможность вернуться назад. Итого: нужен бомбардировщик, способный взлететь с боевой нагрузкой в 5 тонн и пролететь не менее 14–15 тыс. км. Создать такой самолет не сложно, а очень сложно.

Напомню, что в 1945 г. самый тяжелый советский бомбардировщик Пе-8 (от же ТБ-7) имел взлетный вес 35 тонн и с бомбовой нагрузкой в 2 тонны мог преодолеть расстояние в 3,6 тыс. км при крейсерской скорости 270 км/час. Эти цифры позволяют нам оценить тот феноменальный рывок, который совершила советская авиапромышленность, поднявшая в воздух 12 ноября 1952 г. опытный образец стратегического бомбардировщика Ту-95. Да-да, тот самый «Медведь», который по сей день стоит на вооружении российских ВВС. Взлетный вес 170 тонн, максимальная бомбовая нагрузка 12 тонн, дальность с нагрузкой 5 тонн порядка 12–13 тыс. км при крейсерской скорости 750 км/час.

Разумеется, и здесь не обошлось без «широкого международного сотрудничества». Пламенное сердце нового самолета – четыре мощнейших (12 тыс. л/с каждый) турбовинтовых двигателя – было спроектировано немецкими инженерами, которых вместе с чертежами и оборудованием вывезли в Куйбышев из поверженной Германии. Сложнейшие системы стратосферного бомбардировщика (гермокабины, дистанционные турели вооружения, прицельно-навигационное и радиооборудование) появилось в результате творческого копирования аналогичных систем американского В-29; вне всякого сомнения, без опыта копирования, а затем и серийного производства американской «суперкрепости», получившей у нас скромное имя Ту-4, создание Ту-95, да еще и в такие сжатые сроки, было бы совершенно невозможным.

В 1956 г. самолет был принят на вооружение, и до конца 1958 г. Куйбышевский авиазавод № 18 (крупнейшее предприятие отрасли, выпустившее в годы войны 36 тысяч штурмовиков Ил-2/10) передал в части дальней авиации 50 бомбардировщиков Ту-95 и Ту-95М. Уж теперь-то с американской монополией было покончено? Да как сказать…

В том самом 1952 году, когда первый прототип Ту-95 поднялся в свой первый полет, в США началось серийное (!) производство зенитно-ракетного комплекса «Найк-Аякс». К концу 1958 г., когда в советских ВВС было аж полсотни Ту-95, в системе американской ПВО было развернуто 200 батарей «Аяксов» по 4–6 пусковых установок в каждой, сами же ракеты были произведены в количестве 13 714 единиц. Досягаемость по высоте 21,3 км (потолок Ту-95 не превышал 12 км), скорость 2,3 Маха, трехсекционная осколочно-фугасная БЧ общим весом 142 кг (у ставшего нынче весьма знаменитым «Бука» – 70 кг), радиолокационная, то есть всепогодная и круглосуточная, система наведения.

Для американского ЗРК советский «Медведь» был идеальной целью: летит не слишком высоко и не слишком низко, радиозаметность самолета с четырьмя огромными винтами была великолепной (ЭПР порядка 100 кв. м), возможность противоракетного маневра уклонения у «летающего амбара» с нагрузкой на крыло порядка 460 кг/кв. м. практически нулевая, надежды на то, что советские станции постановки помех 50-х г. смогут подавить американские радары, было немногим больше. К сказанному надо еще добавить создание в сентябре 1957 г. объединенного командования ПВО Канады и США (NORAD). Практически это означало, что бомбардировщику предстояло провести порядка 2,5 часов в радиолокационном поле радаров, установленных на территории Канады, прежде чем он пересечет воздушную границу США.

И даже это еще не все. В 1956 г. на вооружение ПВО США начали поступать первые серийные образцы сверхзвуковых перехватчиков F-102 «Дельта Дэггер», к концу 1958 г. ими были вооружены 26 эскадрилий, самолетов же было выпущено 875 единиц! Перехватчик был вооружен шестью управляемыми ракетами (могла устанавливаться радиолокационная или ИК-головка наведения) и имел систему управления, интегрированную с наземными станциями радиолокационного обнаружения и наведения; автоматика выводила самолет на дистанцию порядка 30 км от цели, после чего дальнейший перехват осуществлялся по сигналам от бортового радара. Потолок перехватчика составлял 16,5 км, максимальная скорость 1380 км/час.

Все это обилие цифр сводится к тому, что шансы на прорыв Ту-95 к цели на территории США были ничтожно малы. И тем не менее – еще никому и никогда не удавалось создать систему ПВО со 100-процентной вероятностью перехвата самолетов противника. Красивые цифры, полученные на полигонных испытаниях, в реальном бою почему-то не подтверждаются. Тут уместно будет вспомнить судьбу советского аналога американского «Аякса», первый мобильный ЗРК С-75 «Двина». На полигоне все было великолепно, и во Вьетнаме удалось сбить 16 американских стратегических бомбардировщиков В-52. Шестнадцать на 126 тыс. боевых вылетов самолетов этого типа. Так что появление Ту-95 в небе, при любых оговорках, означало появление первой трещины в стене неуязвимости Соединенных Штатов.

Трещина превратилась в зияющую дыру после того, как в 1960 г. на вооружение были приняты межконтинентальные баллистические ракеты 8К-71 (знаменитая королевская «семерка») и ее модификация 8К-74. Дальность полета головной части последней составляла 9 тыс. км, а так как боеголовке возвращаться назад совершенно незачем, то этой дальности хватало для нанесения удара практически по любой точке на территории США. Перехват головной части МБР средствами ПВО того времени был абсолютно невозможен. Всем была хороша «семерка», кроме одного – использовать ее в качестве оружия было практически невозможно: гигантское сооружение (стартовый вес 270 тонн) заправлялось жидким кислородом (т. е. держать ракету в заправленном состоянии в принципе невозможно), время подготовки к пуску составляло 7 часов, стартовая позиция имела площадь средних размеров космодрома (она и превратилась в дальнейшем в то, что сегодня называется космодромом «Плесецк»).

Произведенная в штучном количестве 8К-74 номинально простояла на вооружении до 1968 г., но реально первой массовой МБР стала янгелевская 8К-64 (она же Р-16 или SS-7 Saddler по классификации НАТО). Драматическая история разработки этой ракеты (при подготовке к первому запуску произошел взрыв, унесший жизни 78 человек, включая первого главкома РВСН маршала Неделина) завершилась постановкой первых комплексов на боевое дежурство в феврале 1963 г. Двухступенчатая МБР с полностью автономной (т. е. абсолютно помехоустойчивой) системой управления заправлялась долгохранимыми компонентами топлива и имела время подготовки к пуску порядка 30 минут. Это было реальное оружие, и ему было суждено подвести окончательную черту под историей великой гонки – теперь обе страны (и СССР и США) в случае ядерного конфликта ждало гарантированное тотальное уничтожение.

Подведем итоги. Ликвидация ядерной монополии США – это не одномоментное событие, а процесс, занявший без малого 18 лет (с 1945 по 1963 г.), при этом до середины 50-х гг. американское превосходство было абсолютным. В этой ситуации США не только не применили ядерное оружие против СССР или его союзников, но и не прибегали к прямым угрозам его применения – даже в те годы (Корея, 1950–1953), когда так называемая холодная война полыхала в виде крупномасштабного вооруженного конфликта, в котором американцы потеряли 44 тыс. человек убитыми и пропавшими без вести.